Константин Калбазов - Кентарх [litres]

По большому счету все просто, функционально и ничего лишнего. Разве только все же не хватает предохранителя. Его конструкция сразу же возникла в мозгу Михаила. Ничего сложного, всего лишь одна деталь, входящая в зацепление с орехом, на котором придется сделать дополнительный вырез.

Правда, Романов все же чуть усложнил бы механизм. Уж больно тугой спуск у этой конструкции. Но этим можно заняться и потом. Сейчас в его планы входило всего лишь чуть улучшить эргономичность и сделать оружие более удобным.

Хм. А с другой стороны, какого черта. Пока он вполне нормально управляется и с этим убожеством. Если делать, так уж делать. К черту полумеры. Даже с имеющимся инструментом он управится за несколько дней. Заняться-то ему, по сути, нечем.

Поэтому, пока суд да дело, он собрал прежний арбалет, приведя его в боевую готовность. После чего начал вырезать, пилить и строгать, придумывая свой спусковой механизм.

Металл здесь слишком дорог. Шутка сказать, но все опилки, получившиеся при изготовлении шкивов, они с Йенсом собрали, скатали в шарик, который кузнец убрал на будущее. Совершенно непонятная Михаилу скупость. Но весьма говорящая. Поэтому прототип он начал вырезать из дерева. Благо плавник все еще был на борту, аккуратно прибранный в сторонку.

До исхода дня ему удалось прикинуть схему, как и что должно работать, и вырезать орех. А потом было обустройство лагеря на очередном небольшом островке. Кстати, их на этом участке реки до неприличия много.

– Держи, – после ужина подошел к нему Йенс, протягивая сразу два небольших топорика.

– Что это?

– Ларс заметил, что ты у нас стрелять из арбалета да метать ножи мастак. Вот и подумал, что, может, и топорики в руку лягут.

– Вообще-то я хотел просить, чтобы ты научил меня обращаться с мечом.

– Ларс считает, что для начала ты должен освоить эти топоры и копья. А там видно будет.

– А после того как я освою, ты сможешь меня учить?

– Как Ларс решит.

– Ладно. Я готов, – поднимаясь, произнес Михаил.

В качестве мишени выбрали сосну с толстым стволом, хорошо различимом в свете большого костра.

Сначала Йенс показал, как именно метать топор. Техника, она нужна даже при броске камня. Во многом именно от нее зависит результат. Как, впрочем, благодаря ей же можно избежать и травм.

Отметив для себя, как и что нужно делать, Романов встал в десяти метрах. Мимо цели он не бросит, а значит, и оружие не улетит в ночь, за это переживать не приходится. Что ни говори, но с меткостью у него полный порядок. Иное дело с ощущением баланса. Топорик Барди ему дался, но тут нет штамповок, так что у каждого оружия свои характеристики. Опять же, как оказалось, бросал он неправильно, а потому о прежних наработках нужно забыть и задвинуть те навыки подальше, чтобы не отсвечивали.

Первый же топор вонзился в дерево. Да, баланс чуть отличается. Но не настолько, чтобы он совсем уж чувствовал его инородным. Бросил второй. Та же история. Зато уже через несколько бросков в его памяти отпечатался четкий алгоритм использования каждого из них.

Ну и усредненный по топорам вообще. Здесь идет накапливание статистических данных, на основе которых он сможет впоследствии оценивать оказавшееся у него в руках оружие и метнуть его, основываясь на этих сведениях. Во всяком случае, он видел это именно так. А как оно будет в будущем, покажет время. Вообще-то он мог бы уже сегодняшним вечером набрать нужную базу, если бы использовал все топоры, что имелись на борту. Правда, тут была одна загвоздка. И вовсе не в том, что варяги не позволят прикасаться к своему оружию. Просто метнуть эти топоры будет несколько проблематично.

Помнится, в детстве он несколько раз ходил на фильм «Викинги», где эти бравые ребята сплошь и рядом пользовали метательные топоры. И этот стереотип четко врезался ему в память. Поэтому и тот факт, что у раненого Барди оказался топорик, он воспринял как само собой разумеющееся. Познания же Звана в военном деле были достаточно скромны.

В действительности они, разумеется, были в ходу. Их как метали, так и бились ими накоротке. Широко же использовались массивные, на длинных, более метра, рукоятях. Но эти только для рубки. И вот они-то наряду с мечами имелись у каждого. Приноровившись к топорикам на этой дистанции, Михаил отошел на пятнадцать метров и провел еще по три броска, пристреливаясь на этом расстоянии. Признаться, это был уже фактический предел. Нет, бросить он мог и на четыре десятка метров. Топорики по факту не тяжелее учебной гранаты, что они бросали в школе. А тело ему досталось молодое и крепкое. Просто, даже бросив на двадцать метров, Михаил мог похвастать только точностью. Скорость оружия существенно падала, и лезвие уже не входило в ствол на сколь-нибудь значимую глубину. С другой стороны, и десять метров – это более чем серьезно.

– Не перестаю удивляться тому, как ты быстро учишься, – не без удовольствия, оглаживая бороду, произнес Йенс.

– Да чему учусь-то? Учился я на топорике Барди. А здесь только и осталось, что приноровиться, – пожав плечами, возразил парень.

– Неплохо у тебя получается управляться с оружием, когда нужно оставаться от врага подальше. А что ты будешь делать, птенчик, если он окажется перед тобой? – с ехидством поинтересовался подошедший Сьорен.

– Драться.

– Можешь показать как? – склонив голову и слегка разведя руками, полюбопытствовал варяг.

– Конечно. Если ты меня научишь.

– Я?

– Ой. Извини. Я думал, что если ты в дружине, то ты воин. Я тогда попрошу научить меня кого-нибудь другого.

На секунду в ночи повисла звенящая тишина. Слышно было только потрескивание дров в костре. Но тут кто-то не сдержался и хмыкнул. Один, второй, третий. Дружинники начали пересматриваться, хмыканья нарастали как снежный ком, и наконец остров огласился дружным хохотом трех десятков луженых глоток.

– У-у-убью-у-у!!! – взревел Сьорен и сорвался с места атакующим носорогом.

Михаил едва успел отскочить в сторону, уйдя в перекат. Отчего-то ни капли сомнений, что при любом другом маневре варяг его непременно настиг бы. Бог весть, с какой стати, но Романов рванул из ножен свой нож и метнул все в ту же сосну. Потом развернулся и побежал прочь от разъяренного воина, избавившись по ходу бегства и от второго ножа.

Сьорен был силен и ловок, а потому состязаться в этом с ним было бессмысленно. Зато бегать он не умел. Чем беззастенчиво и пользовался Романов. Он еще с ума не сошел вступать в схватку с этой машиной для убийства. Поэтому и бегал от преследователя под нескончаемый хохот дружинников.

– Хватит! – наконец выкрикнул ярл. – Сьорен, успокойся.

– Ларс, он…

– Мы все слышали, что он, – оборвал воина ярл. – Ты сам виноват. Нечего было связываться с мальчишкой.