Николай Метельский - Тень маски

Вот и получается — восемь тысяч лет официально, минус пара тысячелетий за глаза, и в итоге Багратионы, которые считают, что им пять тысяч лет, не настолько уж и моложе нас. Так они еще и царями когда-то были. А тут — раз! — и Аматэру не то что восемь, а как бы и не все десять тысяч лет. Доказать мы этого не можем, но, с другой стороны, и информацию об объекте Древних получить иначе совсем не просто. Хотя человеческое самомнение довольно трудно искоренить, как и желание быть выше остальных, так что позже Багратион наверняка построит множество теорий, как мы могли получить данную информацию, но исключающих мифического основателя рода.

И, может, даже угадает.

Самое интересное, что я почти не соврал. Император с основателем Аматэру действительно пришли откуда-то с юго-востока нынешней России, и они действительно всего лишь там служили, а сами откуда-то с запада, опять же нынешнего Китая. Причем войну они начали вообще где-то в Африке. Нехило их так помотало по свету. А главное — как они умудрились с десятитысячной армией, собранной еще дома, преодолевать такие расстояния? Никак Древние подсобили.

— Мы еще и потомки богини солнца, — хмыкнул я. — Но разве данный факт и наш возраст поможет мне в переговорах с вами?

Немного лести не помешает. Типа вы тоже достаточно стары и круты, чтобы не обращать внимания на то, что мы Аматэру.

— Да, про потомков богини я слышал, — кивнул он и поставил кружку на стол. — Ходят слухи, что она тебе благоволит.

— Даже и не знаю, что на это сказать, — повел я головой, изображая неуверенность. — Наша с ней встреча, как по мне, не задалась.

— Ваша… Что, прости? — вскинул он брови.

— Кхм… Я как бы… — Даже не знаю, рассказывать или отделаться общими словами. — Вы ведь в курсе, что я принятый?

— Конечно, — кивнул он.

— До этого я мало что понимал в жизни… во внутренней кухне аристократов. Просто знаний не было. Вот и богов я считал выдумкой. А тут — нате вам, статуя богини ожила. Так еще и заговорила. А голос богини, скажу я вам по секрету, имеет свойство пробирать до самых кишок. Уж простите за выражение. В общем, молодой и глупый, я от неожиданности повел себя несколько неадекватно и, как сейчас говорят, кинул предъяву. Богине. В ее храме. Мне стало обидно за Аматэру, — рассказывал я, вспоминая тот день. — Обида и стресс от ситуации вылились в раздражение, вот я и сорвался.

Помолчали.

— Ты ведь… Да нет, не стал бы ты шутить на такую тему, — произнес он тихо. — Занятный вы все же юноша, Аматэру-сан, — добавил он на чистейшем японском. — По поводу вашего предложения — нам надо его обдумать. Не могу дать гарантий, что государь примет его, но лично я постараюсь вам помочь.

Это он так тактично спроваживает меня. Ну да, почему бы и нет? Даже я особо никуда не тороплюсь, а уж ему-то и вовсе сам бог велел держать меня в стране подольше. Так что можно и закончить разговор на полуслове.

— В таком случае я пойду, — проговорил я поднимаясь. — Благодарю, что приняли, этот разговор был действительно интересным.

— Согласен, — ответил он. — Я тоже получил немало удовольствия, общаясь с вами. И надеюсь повторить данный опыт.

— Как и я, господин Багратион. Буду с нетерпением ждать новой встречи.

Москва этого мира, в отличие от Питера, была гораздо больше похожа на тот город, в котором я родился и вырос. Он тоже был другим, но атмосфера, архитектура, застройка — все было знакомым. Наверное, если бы я знал Москву хуже, чем есть, то и не заметил бы разницы. Это как когда я купил свою первую квартиру — служебной-то уже не было — и переехал туда. Другие люди, другой район, но город-то прежний. Сложно это словами передать, но, например, иные названия улиц я принял довольно легко и быстро. Как и, опять же для примера, отсутствие ГУМа. Главное, что на его месте здесь не парк, что было бы кардинально другим, а ряд торговых представительств боярского сословия. ЦУМ, к слову, остался, но сидят там исключительно клановые. В пику этим двум точкам чуть восточнее от Кремля появился ТОРГ, где представлены магазины только простолюдинов.

Кремль все такой же красный, кстати, разве что без зданий, что в моем прежнем мире построили при Советском Союзе. Там сейчас более… эстетически приятные здания современной постройки. Опять же они есть, только другие, но это не напрягает.

Мне даже стало интересно Минск посетить. В отличие от Питера, в котором я… ну да, семь раз в прошлой жизни был, в Минске я полгода сидел, охранял вместе с Маклаудом следственную группу ФСБ, которая совместно с местным КГБ решали свои задачи. Какие, сказать не могу, смерть — не повод разглашать гостайну. Да, Минск… Место, в котором я познал вселенскую скуку. В те времена ведь даже Интернета толком не было. Место, где мы с Маклаудом уполовинили местный бандитский контингент, а у выжившей половины крепко ассоциировались с демонами. Место, в котором я в первый и последний раз в жизни переспал сразу с пятью женщинами… Так себе, к слову, удовольствие. Место, в котором я познакомился со своим будущим топ-менеджером, гением, фактически поднявшим мою будущую фирму и ставшим моей правой рукой. С Минском у меня вообще много чего связано, в основном хорошего, но бывало и плохое.

После встречи с Багратионом я вернулся в гостиницу, которая, как и в Питере, принадлежит роду Голицыных. На входе, как и до этого, поймал на себе кучу взглядов, а через пару секунд заметил, как в мою сторону направился мужчина лет тридцати пяти в сером костюме. Опять…

— Добрый день, господин Аматэру. Меня зовут Рахманов Борислав Иванович, не уделите мне пять минут?

— Мм… Пройдемся? — указал я рукой в сторону лифта.

— Конечно, благодарю. Итак, я действительно не займу много времени. Просто хочу предупредить, что род Симоновых готовит на вас покушение.

Хм, неожиданно. Я не про Симоновых, а про то, что меня просто так предупреждают об этом. Хотя он ведь не договорил.

— Благодарю за предупреждение, — кивнул я ему вежливо.

— Не за что, господин Аматэру, — ответил он и протянул мне флешку. — Здесь все, что нам известно о роде Симоновых. Надеюсь, вам это поможет.

— Даже и не знаю, что сказать, — произнес я и взял протянутую флешку. — Возможно, я могу вам чем-то помочь?

— Нет-нет, — улыбнулся Борислав. — Обычные хорошие отношения дороже любой платы. Удачи, господин Аматэру, — кивнул он мне.

Реально удивил. Что ж, я запомню Рахмановых. Надо бы про них узнать.

Симоновы были на грани вымирания. Все что у них было — это восемнадцатилетняя девчонка, пылающая ко мне ненавистью. Все, как и полагается у аристократов: виноваты не слуги, а их хозяин, то есть в смерти отца и самоубийстве деда она винила именно меня. Уж не знаю, была ли она в курсе того, что ее отец предал клан, но думаю, что ей в принципе плевать на это. Щукин, когда узнал о планах Симоновой, только головой покачал, а Беркутов произнес: