Amazerak - Холод (СИ)

Фрося тут же вскочила, быстро утирая слёзы, и поклонилась вошедшим в пояс. Я тоже поднялся и поклонился, но не в пояс, а так, слегка. Вроде бы и не стоило выделываться, но я подумал, что если я — не крепостной, то и кланяться мне можно не так сильно.

Но когда я посмотрел на знатного господина в синем наряде, на лице его было написано недоумение. Кажется, я сделал что-то не так.

Господин обменялся взглядом с уродливым человеком в зелёной сутане, но ничего не сказал.

— Как зовут вас, дети мои? — спросил мужчина в сутане.

Ефросинья представилась, я тоже назвал своё имя:

— Александр.

На лице знатного господина отразилось ещё большее недоумение. Он вопросительно смотрел на меня, а я ничего не понимал. У меня было только одно предположение: я нарушил правила этикета и повёл неуважительно по отношению к сим высокопоставленным особам.

— Вот, ваше Преосвященство, — обратился Василий Васильевич к мужчине в сутане. — Эти дети тяжко захворали, как и почти всё село. Болезнь принесли моры, напавшие на нас этой ночью. Буду несказанно благодарен вам, если сможете хоть немного облегчить страдания этих несчастных. Я собираюсь послать в город за врачом, но раз уж вы здесь, я всецело полагаюсь на вашу помощь. А это — помещик кивнул на меня, — тот самый доблестный юноша, о котором я только что рассказывал и который в одиночку сражался с порождениями Сна.

— Этот юноша? — человек в сутане посмотрел на меня ироничным взглядом. — Что ж, это весьма похвально. Было бы любопытно узнать подробности.

Но узнать подробности Его Преосвященству сегодня оказалось не суждено. Первым делом он занялся осмотром больных, а я, сославшись на то, что не хочу мешать, вышел на улицу и отправился к берёзовой роще, где и бродил до наступления темноты.

Я оказался в щекотливом положении. В поместье внезапно появились знатный господин и высокопоставленное духовное лицо. И от них мне следовало держаться подальше. С церковью, как я понял, здесь вообще лучше дел не иметь, особенно когда в твоей крови — странная субстанция, полученная из пепла обитателей Сна. Попасть в руки следственного отдела в планы мои не входило, а потому разумнее всего сейчас было поскорее покинуть усадьбу.

Одно останавливало: я не мог бросить в беде Фросю и детей. Я был в силах спасти их, дать своего рода лекарство, которое продлить жизнь несчастным. Но при этом я сомневался, стоит ли это делать, и правильно ли поступлю, если опою их сывороткой. Позволить умереть им сейчас или оттянуть неминуемый конец, но с неизвестными последствиями? Я не мог ответить на этот вопрос. В конце концов, и безнадёжно больных лечат, пытаясь продлить жизнь на жалкие месяцы.

Так или иначе, нельзя было уйти, не попрощавшись, а потому, когда стемнело, я украдкой вернулся во флигель, стараясь не попадаться слугам на глаза. Поднялся на второй этаж, подошёл к двери, прислушался: за всё тихо. Тогда я вошёл в комнату.

Фрося сидела на кровати рядом с детьми. Младшая лежала неподвижно с закрытыми глазами, старший вертел головой и что-то бормотал в бреду. Егор согнулся в позе эмбриона и тяжело дышал. При тусклом свете лучины эта картина выглядела ещё более гнетущей. Мне стало страшно: рядом с Фросей сидела смерть и ждала своего часа. Смерть уже потирала свои костлявые руки, предвкушая, как заберёт ещё три жизни в довесок к тем десяткам, которые уже поглотила или ещё только поглотит на своём беспощадном пиршестве.

— Что сказал священник? — спросил я. — Их можно спасти?

Фрося поглядела на меня взором, полным тоски и боли, и покачала головой.

— Ты уверена?

— Сонная скверна, — проговорила Фрося слабым голосом. — От неё нет лекарств. Он так сказал. Он сказал, что умрут все, что это — кара Господня…

— Жаль, — вздохнул я.

— Но ты ведь выжил. — Фрося с недоумением посмотрела на меня. — Ты не заболел. Почему?

— У кого можно достать в поместье сыворотку? — продолжил я наш прерванный разговор, проигнорировав вопрос.

— Только никому, ладно?

— Обещаю.

— У Петра Васильевича, — девушка уткнула глаза в пол. — Он промышляет этим делом в городе. Скупает у сноходцев кристаллы и смолу. Он мне тоже предлагал, когда муж… заболел.

Вот этого я, прямо скажем, не ожидал. Вот и посредник нашёлся. Знание это могло оказаться полезным.

— Так ты решила, что делать? — спросил я

— Я не знаю, — Фрося и посмотрела на меня так, словно хотела получить правильный ответ.

— Я не могу за тебя решить, — помотал я отрицательно головой. — Не имею права. Ты должна выбрать сама.

Фрося долго сидела, не зная, что предпринять.

— Они не заслужили такой смерти, — тихо проговорила она, как бы размышляя сама с собой. — Епископ сказал, что это наказание за прегрешения наши, но я ему не верю. Мы не виноваты в том, что моры пришли сюда. Мы ничего плохого не сделали. За что этот жестокий Безликий Бог наказывает нас? Так не правильно. Так не должно быть. Епископ обманывает нас. Если я потеряю своих малюток… — Фрося всхлипнула и вытерла слезы, что катились по щекам. — Я не могу допустить, чтобы они умерли. Пётр Васильевич говорил, что шанс есть, не все превращаются, говорит, что церковь скрывает правду.

— Допустим, — согласился я, — Но меня волнует вот какой вопрос: ты в полной мере осознаёшь последствия? Возможно, тебе будет не по карману снабжать всех троих этой дрянью. Где ты возьмёшь столько денег? Возможно, твои дети умрут, не прожив и десяти лет, или даже не переживут сегодняшней ночи: я не знаю, как их организм отреагирует на смолу. Надо быть готовыми ко всему. Но даже если они выживут, церковь может узнать о том, что ты сделала, и тогда вас всех казнят. Ты понимаешь это? — чем больше я говорил, тем яснее понимал, сколь сомнительна затея, и будто бы сам пытался отговорить Фросю не делать этого. Даже пожалел уже, что предложил.

Фрося долго смотрела на меня, а потом кивнула:

— Понимаю. Я готова на всё, только бы продлить жизнь моих малюток.

Я задумался. Было сложно пойти на такой шаг. Я не мог полностью скинуть с себя моральную ответственность. Так или иначе, на меня ляжет части вины за те горести и беды, которые принесёт этой семье пепельная смола. С другой стороны, если не напою их сывороткой, буду чувствовать вину за то, что позволил умереть им, хоть мог дать шанс, пусть и мизерный, тем более, что мне это не стоило ничего.

— Я пойду, — Фрося поднялась с кровати.

Я схватил её за руку и посадил обратно.

— Погоди… Скоро здесь будет следственный отдел, — вспомнил я слова отца Феодосия. — Они начнут искать тех, кто принимает пепельную смолу. Да и потом: если твои дети внезапно выздоровеют, этот епископ сразу всё поймёт. Тогда какой смысл? Вас завтра же схватят и отправят на костёр.