Лоис Буджолд - Избранные произведения. II том

По дороге к зверинцу он сбился с пути лишь однажды. Зверинец располагался за стенами, дорога к нему проходила через сад, рядом с конюшнями. Место, где он находился, нетрудно было обнаружить по характерному резкому запаху. Кэсерил остановился, войдя в каменное здание, дал глазам постепенно привыкнуть к прохладной темноте. Немного освоившись, пошёл дальше. Бывшие стойла были переоборудованы в клетки для пары замечательных лоснящихся чёрных медведей. Один спал на куче чистых золотистых опилок, другой уставился на незваного гостя, приподняв морду и старательно принюхиваясь. По другую сторону прохода размещалось несколько странных животных, незнакомых Кэсерилу, — они были похожи на высоких длинноногих коз, но с вытянутыми изогнутыми шеями, нежными влажными глазами и пышным мягким мехом. Неподалёку он увидел вольер с дюжиной крупных птиц всех цветов радуги — они сидели на ветках, воркуя; другие, помельче, но тоже пёстрые, щебетали в клетках, развешанных вдоль стен. Напротив птичника в одной из комнат он наконец обнаружил людей: грума и какого-то весьма полного мужчину, который сидел прямо на столе, скрестив ноги, и держал за украшенный бриллиантами ошейник взрослого леопарда. Кэсерил увидел, как этот человек приближает лицо к самой пасти огромной кошки, содрогнулся и замер на месте.

Мужчина тщательно вычёсывал зверя скребком. Леопард ворочался на столе, подставляя то один, то другой бок — процесс этот ему явно нравился, — и во все стороны летели клочья жёлтой с чёрным шерсти. Кэсерил был так поражён видом леопарда, что в ухаживавшем за ним человеке не сразу признал рея Орико.

Двенадцать лет, прошедших с того дня, когда Кэсерил видел рея в последний раз, были к правителю не слишком милосердны. Орико никогда не был красавцем, даже в пору своей юности. Ростом чуть ниже среднего, со сломанным ещё в детстве при неудачном падении с лошади коротким носом — теперь этот нос выглядел, как расплющенный гриб. Когда-то рыжевато-каштановые волосы поблекли и поредели, хотя ещё слегка вились. Но меньше на его теле стало только волос — само тело весьма раздобрело. Лицо бледное и рыхлое, веки потяжелели и обвисли. Он шикнул на свою пятнистую кошку, которая потёрлась головой о его тунику, отчего клочья вычесанной шерсти так и взметнулись в воздух. Леопард энергично лизнул шёлк розовым языком, похожим на махровую мочалку, и оставил на внушительном животе правителя длинное тёмное пятно. Рукава одежды рея были высоко закатаны, на руках виднелось больше дюжины свежих и старых царапин. Кошка на секунду осторожно коснулась зубами оголённого предплечья, но не сомкнула челюсти. Кэсерил расслабил сжатые пальцы и, сняв руку с рукояти меча, откашлялся.

Рей повернул голову, Кэсерил пал на одно колено.

— Сир, я несу вам исполненное почтения приветствие от вдовствующей провинкары Баосии и письмо от неё. — Он протянул послание и добавил на случай, если рею ещё не доложили: — Принц Тейдес и принцесса Исель благополучно прибыли в Зангр, сир.

— О да. — Рей подал знак пожилому груму, который тут же подошёл и принял письмо с благодарным поклоном.

— Её милость вдовствующая провинкара велела передать письмо лично вам в руки, — неуверенно сказал Кэсерил.

— Да-да, минуту, — прокряхтел Орико и с заметным усилием — ему мешал живот — наклонился вперёд, чтобы быстро обнять кошку и пристегнуть к её ошейнику серебряную цепочку. Рей ещё раз шикнул, и леопард послушно спрыгнул со стола лёгким движением. Орико спустился на пол с куда меньшей грацией. — Сюда, Умегат.

Так явно звали грума, а не леопарда, поскольку именно грум шагнул вперёд и, передав господину письмо, взял взамен серебряную цепочку. Умегат провёл зверя по проходу и бесцеремонно втолкнул его коленом в клетку. Кэсерил, когда кошка оказалась взаперти, вздохнул с облегчением.

Орико сломал печать, и на чисто выметенный — если не считать свежевычесанной шерсти леопарда — пол посыпались кусочки воска. Он жестом приказал Кэсерилу подняться с колен и начал медленно пробираться через изящную паутину написанных рукой провинкары строк. Рей то подносил лист ближе, то отдалял его от глаз, беззвучно шевеля губами. Кэсерил по старой курьерской привычке сложил руки за спиной и спокойно ждал либо последующих вопросов, либо позволения уйти.

Так, ожидая, он рассматривал слугу — должно быть, старшего над грумами. Даже если не принимать во внимание его имя, по крови он явно был потомком рокнарцев. В молодости Умегат был высок, теперь же немного ссутулился. Кожа, наверняка загорелая и золотистая прежде, побледнела и приобрела с возрастом оттенок старой слоновой кости. Глаза и рот окружали глубокие морщины. Поседевшие бронзовые волосы, заплетённые от висков в две косы, соединялись, по древнему рокнарскому обычаю, на затылке в одну. Это придавало ему вид истинного рокнарца. В Шалионе было довольно много метисов, в роду самого Орико насчитывалось несколько рокнарских принцесс, как с шалионской, так и с браджарской сторон. Видимо, от них рей унаследовал цвет своих волос. На груме была ливрея служащих Зангра: туника, лосины, плащ до колен с вышитым символом Шалиона — королевским леопардом, опирающимся на стилизованный замок. Грум выглядел гораздо более чистым и опрятным, чем его господин.

Орико закончил читать и вздохнул.

— Рейна Иста огорчилась, да?

— Она, естественно, опечалена разлукой с детьми, — осторожно ответил Кэсерил.

— Этого я и боялся. Ничего не поделаешь. Я не могу позвать её сюда. С ней слишком… сложно. — Он потёр нос тыльной стороной ладони и со свистом втянул в себя воздух. — Передайте её милости провинкаре, что она пользуется у меня особым уважением и что её внуки находятся под защитой их брата.

— Я собирался написать ей сегодня вечером, сир, чтобы сообщить о нашем благополучном прибытии. Я передам ваши слова.

Орико коротко кивнул, снова потёр нос и пристально взглянул на Кэсерила.

— Мы с вами знакомы?

— Я… не думаю, сир. Я недавно назначен вдовствующей провинкарой на должность секретаря принцессы Исель. В юности служил у покойного провинкара Баосии пажом, — добавил он в качестве рекомендации. Он не стал говорить о своей службе у ди Гуариды — это могло напомнить рею невзначай о том, что Кэсерил был не просто одним из людей провинкара. Отчасти выручали борода и седина, появившаяся с тех пор в волосах, да и более жилистая, чем прежде, фигура… если Орико его не признал, может, остальные тоже не станут приглядываться? Интересно, как долго в таком случае ему удастся сохранять инкогнито? Увы, имя менять уже слишком поздно.

Орико удовлетворённо кивнул и взмахом руки отпустил Кэсерила со словами:

— Тогда вы будете на ужине. Передайте моей прелестной сестре, что я с нетерпением жду встречи с ней вечером.