Лоис Буджолд - Избранные произведения. II том

Ингри поднялся на ноги. Его мышцы, казалось ему, так же громко протестуют против любого движения, как и скрипучая кожа дорожной одежды. Леди Йяда благодарно поклонилась ему и последовала за управителем. Прежде чем свернуть на лестницу, она оглянулась через плечо и бросила на Ингри серьёзный доверчивый взгляд.

Его долг — доставить её в Истхом. Только и всего. Передать в руки… вовсе не дружественные руки. Пальцы Ингри стиснули рукоять меча.

«Только и всего».

Кортеж выехал из ворот замка в предрассветном тумане. Ингри приказал шестерым гвардейцам Болесо ехать впереди крестьянской телеги, которая лишь из милосердия могла быть названа катафалком, и шестерым — позади. На телегу взгромоздили поспешно сколоченный длинный ящик, наполненный солью грубого помола, которая должна была уберечь тело от разложения, — это и стало последним ложем принца. В грустной попытке придать процессии торжественность рыцарь Улькра велел накрыть гроб оленьей шкурой и увить опоры навеса над ним траурными лентами — взамен балдахина, который едва ли выдержал бы ухабы на местных дорогах. Если солдаты и попытались начистить оружие ради своей печальной вахты, их усилия пропали незамеченными в густом тумане. Ингри больше следил за тем, чтобы ящик привязали к телеге крепкими верёвками.

Возница, которого выбрал Улькра, был местным крестьянином, хозяином и телеги, и запряжённых в неё коней; он умело преодолел первые опасные повороты узкой дороги. Рядом с ним сидела его угрюмая жена, ловко управлявшаяся с деревянным тормозом, заставлявшим колёса отчаянно визжать на спусках. Эта степенная пожилая женщина окажется лучшей дуэньей для пленницы, подумал Ингри, чем чумазая и перепуганная служанка, которую предложил было Улькра; к тому же за женщинами присмотрит и возница. Ингри доверял собственным солдатам, но хорошо помнил о засове с внутренней стороны двери временной темницы; что бы ни думала по этому поводу леди Йяда, Ингри не сомневался: Улькра совсем не случайно выбрал именно такое помещение.

Побелённые стены и острые зелёные черепичные крыши башен замка растаяли как сон среди серых призраков деревьев. Дорога расширилась и сделалась более прямой. Ингри молча отсалютовал двоим своим солдатам, замыкавшим процессию, и направил коня мимо повозки и сопровождающих её людей принца туда, где четверо его воинов окружали леди Йяду.

Пленница ехала на собственной лошади — то ли из конюшен графа Хорсривера, то ли подаренной её семейством. Это была изящная гнедая кобыла, чистокровная и явно очень резвая. Она застоялась в конюшне и теперь танцевала и фыркала, нервно прижимая уши. Вздумай леди Йяда дать кобыле шпоры и поскакать в сторону от дороги, догнать её было бы нелегко. Впрочем, всадница пока не проявляла никаких поползновений сделать это; она ловко сидела в седле, изредка натягивая поводья, чтобы не позволить своей лошади обгонять остальных. Этим утром леди Йяда была одета, как подобает знатной даме, выехавшей на охоту: в коричневый отделанный золотистой тесьмой жакет и юбку с разрезом, из-под которой выглядывали начищенные сапожки. Её строго зачёсанные назад волосы удерживала вязаная сеточка, а лёгкий шарф цвета сливок скрывал тёмные отпечатки пальцев Болесо на шее.

В намерения Ингри не входила праздная болтовня с пленницей, поэтому он ограничился вежливым кивком и направил коня к голове колонны. Некоторое время все ехали молча. С ветвей деревьев капала влага, и мелодичное журчание пересекавших дорогу ручьёв, для которых были проложены трубы из выдолбленных древесных стволов, казалось таким громким, что его не заглушали ни скрип колёс, ни удары копыт. Кортеж миновал последний поворот, дорога стала ровнее, лес отступил, и неожиданно путники оказались на залитом светом пространстве.

Солнечные лучи лились сквозь брешь в горной гряде на востоке, превращая влажный воздух в расплавленное золото и окрашивая дальние склоны яркой зеленью. О присутствии человека — вероятно, артели углежогов — говорила единственная струйка дыма, поднимавшаяся над густыми чащами, окружившими деревушку и распаханные вокруг неё поля. Этот пейзаж не слишком порадовал Ингри. Мрачно оглядев грязную дорогу впереди, он придержал коня, чтобы убедиться: кортеж благополучно миновал последние деревья. Когда Ингри снова развернул коня, он оказался рядом с леди Йядой.

Она смотрела вперёд, и в её глазах, которым яркий свет придал золотисто-карий оттенок, читалось спокойное удовольствие.

— Как же сверкают эти холмы! Я просто обожаю предгорья — между безжизненными вершинами и обработанными полями равнин.

— Здесь опасная и не слишком гостеприимная местность, — ответил Ингри, — но как только мы минуем пустоши, дорога станет лучше.

Леди Йяда искоса взглянула на Ингри и приподняла брови, увидев кислое выражение его лица.

— Вам не нравятся здешние места? Земли, составляющие моё приданое, столь же пустынны — они лежат к западу отсюда, там, где горы понижаются. — Она поколебалась, прежде чем продолжить: — Мой отчим разделяет ваше мнение об этих безлюдных дорогах, что и неудивительно: он горожанин, главный строитель храма в Баджербридже, и больше всего любит деревья в виде балок, досок и дров. Он всегда говорит, что лучше бы я сделала приданым своё лицо, а не те мрачные леса. — Леди Йяда неожиданно поморщилась, и свет в её глазах потух. — Он так радовался, когда одна из моих тёток Баджербанк нашла мне место в свите принцессы — благородной графини Хорсривер. И вот теперь…

— Он рассчитывал, что под присмотром принцессы вам будет легче заполучить супруга?

— Что-то в этом роде. Он надеялся, что мне улыбнётся удача. — Леди Йяда пожала плечами. — Только я уже успела понять, что высокородные лорды интересуются приданым ещё больше, чем сельские дворяне. Мне следовало предвидеть… — губы девушки твёрдо сжались, — следовало рассчитывать скорее на знатного соблазнителя. Врасплох меня застали еретические обряды и явное безумие принца.

Слушая леди Йяду, Ингри задумался о том, не был ли тем аристократом, которого привлекла красота фрейлины принцессы, сам граф Хорсривер. Уже четыре года женатый на дочери священного короля, он так и не обзавёлся наследником; может быть, для этого нашлась и другая причина, кроме невезения? Если так, вполне понятно желание принцессы избавиться от девушки при первой возможности, и ревность к прелестной сопернице могла заставить её закрыть глаза на ожидающую ту не слишком завидную участь… Знала ли Фара об опасных планах брата?

«Ты хочешь сказать, о других планах, помимо изнасилования?»

«С какого начала?» — спросила леди Йяда вчера. Как будто могла выбирать из дюжины…