Лоис Буджолд - Избранные произведения. II том

— Может, на месте и не убьет, — пробормотал Ремо, но послушался. Сведя брови, он стал открываться все шире и шире; то, что раньше было рябью на воде, постепенно густело и делалось видно Дагу во всей своей сложности.

«У парня Дар охватывает не меньше чем полмили», — с удовлетворением подумал Даг. Ремо явно очень подходил в дозорные, может быть, в будущем сгодился бы в командиры отряда, если бы удалось не дать ему разбиться на скалах собственных ошибок.

С тихим «уф» Ремо закрыл свой Дар, но, как заметил Даг, не полностью; он теперь охватывал «Надежду» и ее обитателей… и Дага. Ремо потер лоб.

— Ничего себе.

— Города вроде этого так и кипят Даром, — согласился Даг. — Только это жизнь, как на болоте или в лесу, — в отличие от пустоши. Если наша долгая война должна сдерживать наступление пустоши и питать Дар всего мира, если ты с правильной точки зрения посмотришь на места вроде этого, — Даг кивнул на склон холма, на котором, как светлячки летом, перемигивались огоньки, — то города — наш самый большой успех.

Ремо заморгал, усваивая эту новую для себя мысль. Даг надеялся, что она заставит молодого дозорного пошевелить мозгами.

Даг сделал глубокий вдох и наклонился вперед.

— Меня очень тревожит, что такой город окажется настоящим пиршеством для Злого, которому удастся завестись поблизости. Что вы в лагере Жемчужной Стремнины слышали о потерях во время нашей летней кампании в Рейнтри?

— Потери были ужасные, как я слышал, — серьезно ответил Ремо. — Местность вокруг лагеря Боунмарш была полностью опустошена, и при отступлении наши потеряли от семидесяти до ста человек.

— Название Гринспринга когда-нибудь упоминалось?

— Это разве не то поселение фермеров, рядом с которым Злой вывелся?

— Молодец Громовержец, хоть это стало известно. Да. А слышал ты об их потерях?

— Сам я не читал отчет, только слышал разговоры. Много погибло, наверное.

— Правильно. Они потеряли почти половину населения, всего около пятисот человек, в том числе почти всех детей. Ведь ты знаешь: Злой в первую очередь охотится на самых юных. Отсутствующие боги! Видел бы ты того Злого — после такого-то пиршества, — когда мы с ним разделались. Я и представить себе не мог, что Злой может быть таким ужасающе красивым. Сидячие твари, еще не созревшие — они грубые, отвратительные создания, и можно подумать, что уродство — это и есть их суть, да только это не так. — Даг умолк, но потом прогнал мучительные воспоминания и продолжал, пользуясь тем, что и Дар, и разум Ремо открыты ему. — Я повел свой отряд через Гринспринг на обратном пути, и мы повстречали некоторых горожан, которые вернулись хоронить своих мертвых. Дело было в летнюю жару, но у большинства жертв был вырван Дар, так что тела разлагались медленно. Я проехал вдоль ряда — до чего же они были бледные, эти дети, как слепленные из снега… Как ты думаешь, какой длины траншею пришлось бы выкопать, чтобы похоронить всех детей из Серебряных Перекатов?

Губы Ремо дрогнули, но он только покачал головой.

— По моей оценке, в милю длиной, — ровным голосом проговорил Даг. — И это еще самое малое. Если бы я мог, я бы протащил вдоль того ряда всех Стражей Озера, кого только знаю. Только это не в моих силах, так что приходится обходиться словами. — И может быть, его неуклюжие слова производили большее впечатление здесь, где перед глазами Ремо раскинулся город, чем в уютном уединении лагеря Жемчужная Стремнина.

— Да, я вижу, какая в этом проблема, — медленно сказал Ремо.

«Да будут благословенны отсутствующие боги!»

— Но я не вижу, что еще мы можем сделать, — продолжал молодой дозорный. — Мы и так уже изо всех сил выслеживаем Злых.

— Нужно изменить не наши объезды. Понимаешь… Дело в том, что если бы жители Гринспринга больше знали о Злых и о Стражах Озера, о том, что мы делаем, кто-то мог поднять тревогу раньше. Больше жизней — не все, я знаю, но больше — могли бы быть спасены в Гринспринге, а лагерь Боунмарш не подвергся бы опустошению, если бы нас предупредили и мы разделались со Злым, прежде чем тварь двинулась на юг. И единственный способ сделать так, чтобы крестьяне знали больше, — это начать их учить.

Глаза глядевшего на город Ремо широко раскрылись.

— Как мы могли бы научить их всех?

Что ж, по крайней мере Ремо уже не задавал обычного вопроса: «Как можно их чему-то научить? Крестьяне же не могут…» — за чем обычно следовал набор высокомерных насмешек Стража Озера над неспособностью фермеров управлять Даром. Даг чуть не улыбнулся.

— Ну, понимаешь, если бы нам пришлось поднимать и тащить каждого крестьянина, мы сломали бы себе спины; если же начать с того, чтобы научить кого-то из них в каком-то месте, может быть, после этого они начнут учить друг друга. Спасать друг друга. Если еще им удастся изготовить подходящие орудия… Эти парни здорово умеют изготавливать орудия, как я обнаружил. — Даг приподнял левую руку, и крюк и пряжки протеза блеснули в тусклом желтом свете фонаря.

Ремо молча глядел на берег.

Через некоторое время Даг сказал:

— Фаун и Вит с ума сходят по местному монетному двору, мечтают побывать там, прежде чем мы отправимся дальше вниз по реке. Не хочешь к ним присоединиться?

Ремо полностью закрыл свой Дар.

— Безопасно ли Стражу Озера в одиночку разгуливать по городу? — Ремо почти не покидал «Надежды»; если бы ему не пришлось помогать с разгрузкой, Даг сомневался, что он вообще сошел бы на берег.

— Вполне, — уверенно ответил Даг. Он подозревал, что Ремо последует за ним просто по привычке подчиняться командиру, если Даг проявит достаточно решительности; и нет никакой нужды сообщать парню, насколько неискренней такая решительность часто бывает. — Кроме того, мы же будем не одни.

— Я подумаю, — осторожно ответил Ремо и после паузы добавил: — Вит очень любит свои денежки. Но ведь их Дар ничтожен. Они просто металлические кружки.

— Если у денег и есть Дар, он существует только в людских головах, — согласился Даг. — Однако для торговли это очень удобно. Деньги как память о сделке, которую ты можешь держать в руке и взять с собой куда угодно. — Куда угодно, где они имеют хождение. Четыре больших крестьянских города — все, что интересно, расположенные у рек — теперь чеканили собственные деньги в дополнение к тем монетам, что сохранились с древности и время от времени появлялись в обращении. Клерки на складах имели богатую практику в их пересчете, решил Даг, производя справедливый обмен, — или не такой уж справедливый, как приходилось слышать. В таких случаях у людей появлялась богатая практика в спорах. Даже Стражи Озера пользовались крестьянскими монетами, и не только отправляясь в поход.

— Кредит лагеря Стражей Озера лучше, — сказал Ремо. — Грабители не могут огреть тебя по голове и все у тебя отобрать. Так у слабовольных или жестоких не возникает соблазна.