Лоис Буджолд - Избранные произведения. II том

— Вы видели моего брата, святой отец? — спросил Тейр. Голос у него оставался ровным, но пальцы крутили львиное кольцо. — Он здесь?

Монреале обернулся к Тейру:

— Сожалею, сын мой. Я видел, как твой брат упал, но среди тех, кого мы унесли, его не было. Я… полагал, что удар он получил смертельный, но мы должны были торопиться, и я не могу поклясться, что он испустил свой последний вздох. Боюсь, я не могу утешить тебя надеждой, что он жив, но не тревожься о его душе — он был очень благородным человеком, если это может дать тебе утешение. Однако… все-таки возможно, что он еще жив и находится в замке с другими ранеными. Его тело не выдали с остальными после вчерашних переговоров. Я… сказать правду, я не узнавал. Я был занят другим.

— Ничего, — сказал Тейр. Вид у него был ошеломленный. Он рассчитывал, что так или иначе он избавится от своих опасений, а теперь ему и дальше предстоит терзаться. Он сгорбился, машинально поглаживая кольцо правым большим пальцем. Монреале внимательно в него всматривался.

— Переговоры? — повторила Фьяметта. — Но что произошло?

— Да-да. Уцелевшие гвардейцы герцога Сандрино окружили нас — меня и сеньора Асканио. Мы бежали через ворота, хотя теперь задним числом я думаю, нам следовало бы остаться и вступить с ними в бой… рассуждая по-военному. Мы прошли, обороняясь, через город и заперлись в монастыре. С тех пор тут нашли убежище множество беглецов. Не хватает места их размещать. — Он покачал головой, — Столько крови пролилось и так внезапно! Словно кара. Я должен остановить кровопролитие, пока оно подобно чуме не охватило всю Монтефолью.

— Что вы делаете?

— Сеньор Ферранте тоже ищет остановить эту непредвиденную войну. Он вступил в переговоры со мной, как заменяющим канцлера бедному Асканио. Малыш сейчас спит в моей келье.

— Перемирие с сеньором Ферранте? — в ужасе спросила Фьяметта.

— Я обязан взвесить его предложение. Мы здесь в нелегком положении. Гвардейцы герцога ни в чем не уступали лозимонцам, пока ими командовал герцог Сандрино, но теперь они рассеяны, растеряны, лишились своих офицеров.

— Но не могли бы вы послать за помощью… куда-нибудь?

Губы Монреале уныло сжались.

— В том-то и дело. Много лет герцог Сандрино умело балансировал между Миланом и Венецией. Призвать кого-то из них в герцогство, оставшееся на произвол судьбы, и — ам! — Монтефолья будет проглочена в один миг. Призови второго изгнать первого — и Монтефолья превратится в поле сражения.

— Неужели сеньор Ферранте решится напасть на монастырь? — сказал Тейр с возмущением. — Как может такое дело сойти ему с рук?

— Легко. — Монреале пожал плечами. — Сколько раз уже насильники сравнивали монастыри с землей! И если он победит, кто сможет его покарать? Если он утвердит свою власть в Монтефолье вдобавок к Лозимо, справиться с ним будет трудно. Конечно, Венеции или Милану это вполне по силам, но они оставят тогда Монтефолью себе — так какая выгода от этого маленькому сеньору Асканио?

— Ну а папские войска? — спросила Фьяметта, цепляясь за соломинку.

— Слишком до них далеко. Даже если бы гонфалоньер отправил их при нынешнем тревожном положении в Романье.

— Но ведь герцогиня Летиция внучка папы!

— Но не того! — вздохнул аббат. — Быть может, в следующих выборах звезда ее семьи вновь взойдет, при ныне здравствующем его святейшестве. Возможно и практические доводы восторжествуют над правом и справедливостью. С какой стати посылать им войска, чтобы вернуть герцогство слабой женщине и ребенку? Ведь если они ничего не предпримут, оно достанется сильному опытному мужчине и к тому же испытанному гвельфу.

— Вы тоже так решаете? — с негодованием спросила Фьяметта. — Практические доводы, а не право и справедливость?

— Такова политика, дитя. Не знаю, смогу ли я спасти герцогство для Асканио, но, думается, его жизнь я спасу. Ферранте предлагает отправить Асканио с матерью и сестрой в Савойю, в изгнание, с выплатой им содержания в обмен на мир. И это не самое плохое предложение. При подобных обстоятельствах его можно даже назвать почти великодушным. — Монреале выглядел как человек, который вынужден есть лимон и делать вид, будто он сладкий.

— Нет! Тогда ведь Ферранте получит все! — возмущенно вскричала Фьяметта.

Аббат Монреале нахмурился на ее вспышку:

— Так мне надо сражаться до последнего… монаха? Сожалею, Фьяметта, но среди монастырской братии мало кто годится для такой схватки. Я без колебаний воззвал бы к меньшому из них приять мученический венец во имя веры, но принести их в жертву гневу не значит послужить святому делу. Я не уступаю Ферранте ничего, чего бы он не мог — и с большой охотой! — забрать сам!

— Но сеньор Ферранте убил герцога!

— Нельзя требовать от обычного человека, чтобы он не оборонялся. Когда герцог Сандрино бросился на него, Ферранте должен был защищаться.

— Отче, я видела, как все произошло! Герцог Сандрино нападал только словами, хотя и злыми. Сеньор Ферранте выхватил кинжал первым и тут же его заколол.

Аббат Монреале насторожился:

— Мне рассказывали иное.

— Посланник Ферранте? Со мной была мадонна Пия. Мы обе это видели. Спросите ее, если не верите мне.

— Ее здесь нет. Насколько мне известно, и она и кастелян были схвачены вместе с герцогиней и мадонной Джулией. — Монреале потер шею, словно она заныла, подошел к узкому окну и уставился во мрак. — Я не верю тебе, дитя. Но это мало что меняет. Войско Лозимо уже выступило, и когда оно прибудет, противиться Ферранте — значит просто сделать хуже неизбежный исход. Я видывал осады и знаю, до чего они доводят людей.

— Но сеньор Ферранте пользуется черной магией! Разве вы не видели на пиру мертвого младенца?

— Не видел… что?! — Монреале вздрогнул, словно ужаленный осой.

— Младенца в ларце, в подставке под ногами Ферранте, которую Ури столкнул с помоста перед тем, как его пронзили мечом. — Она попыталась припомнить точно эту минуту всеобщего замешательства. Монреале был по ту сторону перевернувшегося стола, защищая Асканио, размахивая посохом в сумятице нападавших и спешивших на помощь, и пятился, пятился в глубину помоста.

— Подставку я видел, но не видел, как она открылась.

— А я видела. Она опрокинулась почти мне на ноги. Мою юбку защемило столом. Подставка была полна кусками соли, а среди них — этот жуткий ссохнувшийся трупик. Батюшка сказал, что дух девочки был в порабощении в безобразном серебряном кольце Ферранте с детской головкой — на его правой руке. Неужели вы ничего не почувствовали? Ферранте с помощью кольца ослепил человека и хотел сделать то же с батюшкой, но батюшка, сделал что-то… и кольцо обожгло самого Ферранте. Батюшка сказал, что он освободил дух младенца, но как, я не знаю.