Лоис Буджолд - Избранные произведения. II том

— Ты ел? Думаю, что нет. Но в доме сейчас есть только немного муки, сухой фасоли да подгнившей репы. Но я нашла вино. Выпей! — Она присела на край кровати и помогла ему взять кружку в руки.

Она не добавила в кружку воды. Вино было густое, темно-красное, тяжелое, слегка сладковатое. Тейр отпил его с наслаждением.

— Очень подкрепляет. Спасибо. Я просто с голоду умирал.

— Тебя трясло. — Она озабоченно смотрела на него.

И он смотрел на нее над краем кружки. Предательские убийства в Монтефолье сплели их жизни, как и странное пророчество ее львиного кольца. Может, заклинание мастера Клюни — это самоисполняющееся пророчество? Вначале Тейра поразила прелесть Фьяметты: он был готов полюбить любую девушку, которая дала бы понять, что любит его. Но теперь он не был так уж уверен, что она любит его, кольцо или не кольцо. О чем она думает? Его тревожила мысль, что он и наполовину не постиг ее. Все так сложно! И она — сложная натура. Всегда ли жизнь с Фьяметтой будет полна всяческими осложнениями? Он приходил к выводу, что всегда.

Он вспомнил, как в саду замка смотрел на длинный сверкающий меч Ферранте. Вот это было просто.

Свободной рукой он неуклюже обнял Фьяметту за талию, наклонился и поцеловал ее. Они столкнулись носами, и поцеловал он только уголок ее рта. Большие карие глаза стали еще больше, и он покорно ждал, что она отшатнется от него.

А она… сама его поцеловала. Сочно. И сумела не промахнуться. Его рука радостно сжала ее плечи. Ее пальцы стиснули змеиную головку серебряного пояса. Было как-то странно целоваться распухшими губами. Когда он оторвался, ее глаза сияли. «Я правильно сделал! — подумал Тейр в восторге. — Только вот что?» Но прежде чем он повторил свой опыт, Фьяметта вскочила. Ну, если вспомнить, как ему ломит все тело, оно, пожалуй, и к лучшему. Она нагнулась и чмокнула его в лоб.

— Спи, Тейр!

Ну, во всяком случае, ушла она улыбаясь. Таинственной девичьей улыбкой. Тейр улегся, и на этот раз сон пришел почти сразу с темнотой.

Проснулся он в неверном сером свете, сочившемся сквозь полуоткрытые ставни. Он с трудом приподнялся и сел. Таким разбитым он себя не чувствовал со дня обвала и наводнения в руднике. И все-таки ему было много лучше, чем накануне. Головокружение прошло, его больше не тошнило. Тем не менее, решил он, будет неплохо опять испробовать эту мазь. Он свесил голые ноги с маленькой кровати.

Ну во всяком случае, кутаться в одеяло ему больше не придется — поперек постели лежала одежда: довольно ветхая туника из умягченной временем шерсти. Он натянул ее через голову. Несомненно, шилась она для человека пониже ростом, возможно, — для мастера Бенефорте, так как нижний край, которому полагалось бы мести пол, подчеркивая величавое достоинство ученого мужа, ему доставал только до икр, а привязные рукава не налезали на плечи. Их он оставил на кровати, перепоясался куском веревки для пристойности, а затем выглянул в окно на обнесенный стеной сад позади дома. Да, вон нужник. А серым свет был не потому, что рассветало, а просто все затягивал туман позднего утра. Он спал так долго? Охваченный тревогой, он вошел в кухню и остановился как вкопанный.

Незнакомая женщина в чепце и переднике с деревянной ложкой в руке отвернулась от выложенной голубой плиткой печки и посмотрела на него без всякого удивления.

— А, молодой человек! — Она кивнула, ласково, но оценивающе, словно он был штукой сукна, которое она и хотела бы купить, и опасалась, не выгорит ли оно слишком быстро. Была она средних лет, не столько дородная, сколько крепкого сложения.

— Э… э… — сказал Тейр.

— Каше надо еще увариться, — сказала она, указывая ложкой на черный чугунный котелок. — А потом пирог из сушеных яблок, подслащенный медом. Пирога-то много, а вот яблок мало, но надо довольствоваться и этим. И я сварила питье из трав, которое утром полезней будет крепкого красного вина, а ничего другого в доме нет. И пива тоже. — Она решительно кивнула и ручкой ложки начала подцеплять чугунную дверцу топки, а открыв, помешала угли.

У Тейра слюни потекли. До чего же вкусно пахнет!

— Тебе, думается, для начала надо нужник навестить. Вон там! — Она неопределенно махнула ложкой на окованную железом дверь, которая вела в сад.

— Да, я как раз туда и шел… э… сударыня. — Тейр помолчал. — Меня зовут Тейр Окс.

— Брат бедного капитана Ури из Бруинвальда, да, я знаю.

— А вы не Руберта ли?

— Домоправительница мастера, да. То есть так было, прежде чем эти лозимонские воры и убийцы напали на нас. — Она скорбно нахмурилась. — Преступление на преступлении… Служить у Просперо Бенефорте было нелегко, но это был великий человек, другого такого в Монтефолье нет. Ну иди, иди. А вернешься, вымой руки вон в том тазу и позови Фьяметту завтракать.

— А где… мадонна Бенефорте?

— Где-то в доме, проверяет, не проглядели ли проклятые грабители какие-нибудь инструменты ее батюшки.

Тейр выполнил все ее указания, а затем вышел через кухню во внутренний двор. Их пленник лежал на одеяле без кляпа во рту и крепко спал, прижимая к груди бурдюк — с дешевым вином, конечно, а не с отличным красным. Кто-то успел заняться розысками. Наверное, Фьяметта. И она сходила за Рубертой. Тейр успокоил себя мыслью, что у нее хватило благоразумия взять с собой Тича. Хотя, конечно, мальчишка с ножом — плохая защита от солдат с мечами.

Он прошел по плитам прихожей. Ури там не было. Он заглянул в комнату справа — особый очаг в углу, ковры и кресла. Приемная для гостей или важных заказчиков. На козлах были положены наспех сооруженные носилки, а на них лежало прикрытое простыней тело. Тейр вздохнул, вошел и приподнял простыню, чтобы посмотреть на брата, а также, если быть честным, проверить, не тронуло ли его тление. Он растрогался, увидев, что Ури пристойно облачен в другие обноски мастера Бенефорте: вязаные чулки-трико, короткая туника, не новые, не нарядные — не то их забрали бы солдаты, — но надетые заботливыми руками. Фьяметта и Руберта, конечно. Заклятие, наложенное Вителли, для сохранения, видимо, еще действовало. Он вновь укрыл брата и прошел через прихожую заглянуть в мастерскую напротив.

Там на высоком табурете сидела Фьяметта, упершись локтями в рабочий стол. Она так и не выбрала времени, чтобы переодеться самой, и все еще была в рваном бархате, лишившемся рукавов. А выбрала ли она время поспать, спросил себя Тейр. На столе перед ней лежала раскрытая большая книга, переплетенная в кожу, а вокруг валялись бумаги и пергаменты. Она читала, свирепо хмурясь. Но оглянулась на звук его шагов.

— Тейр, ты был прав Я их нашла. — Лицо у нее было измученное.

— Где? — Он подошел к ней.

— Ты был в маленькой угловой комнате с двумя окнами за батюшкиной спальней, где он устроил себе кабинет?