Лоис Буджолд - Избранные произведения. I том

Наконец пришел лейтенант Иллиан — правда, не один, а с охранником. Корделия так обрадовалась, увидев знакомое лицо, что готова была его расцеловать. Вместо этого она смущенно откашлялась и спросила (как она надеялась, достаточно небрежно):

— С коммодором Форкосиганом ничего не случилось во время атаки?

Удивленно подняв брови, он внимательно всмотрелся в нее:

— Конечно.

Конечно. Конечно. Это «конечно» подразумевает, что он даже не ранен. На глаза навернулись слезы облегчения, которые, к счастью, удалось скрыть.

— Куда вы меня ведете? — поинтересовалась она, когда они вышли из тюремного отсека и пошли по коридору.

— На катер. Отправитесь в лагерь военнопленных на планете, поживете там, пока не будут согласованы процедуры обмена. Потом вас всех начнут отправлять домой.

— Домой? А как же война?

— Закончилась.

— Закончилась! — Корделия пыталась это осознать. — Закончилась. Вот это темпы! А почему эскобарцы не развивают свой успех?

— Не могут. Мы запечатали выход из пространственно-временного туннеля.

— Запечатали? Не блокировали?

Он кивнул.

— Как это, черт подери, можно запечатать П-В туннель?

— В некотором смысле очень старая идея. Брандеры.

— А?

— Пошлите в туннель корабль и аннигилируйте его в средней точке между выходами. Возникнет резонанс — многие недели там и атом не пролетит.

Корделия присвистнула.

— Умно. Жаль, что мы до этого не додумались. А как вы спасаете пилота?

— Может, именно поэтому вы и не додумались. Мы его не спасаем.

— Боже… Вот это смерть.

Перед ней моментально предстала очень наглядная картина.

— Это были добровольцы.

Она ошеломленно покачала головой.

— Только барраярцы… — Она поискала какую-нибудь менее ужасную тему для разговора. — У вас много пленных?

— Не очень. Может, круглым счетом около тысячи. А мы оставили на Эскобаре свыше одиннадцати тысяч десантников. Так что вы представляете немалую ценность — нам ведь придется обменивать вас в соотношении больше, чем десять к одному.

В катере для пленных не полагалось иллюминаторов. Кроме нее, здесь были еще двое пассажиров: один из ее помощников инженера и та темноволосая эскобарская девушка. Техник радостно бросился к Корделии, спеша поделиться впечатлениями. У него самого их оказалось немного: все это время он был заперт в камере вместе с тремя остальными членами их экипажа, которых увезли на планету накануне.

Прекрасная эскобарианка, захваченная больше двух месяцев назад, когда их корабль потерял управление в бою за пространственно-временной туннель на Колонию Бета, могла рассказать еще меньше.

— Я, наверное, как-то потеряла счет времени, — беспокойно сказала она. — Это нетрудно, когда сидишь в камере и никого не видишь. Я вчера очнулась в лазарете и не могла вспомнить, как туда попала.

«И если этот хирург настолько хорош, как мне показалось, то никогда и не вспомнишь», — подумала Корделия.

— Вы помните адмирала Форратьера?

— Кого?

— Простите, я оговорилась. Не обращайте внимания…

Катер приземлился. Через открытый люк ворвались лучи солнца и дуновение ветерка, напоенного ароматами лета. Разве сравнишь его с затхлым, спертым воздухом, которым они дышали уже много дней!

— Ого, где это мы? — проговорил техник, выбираясь из люка. — Что за красота!

Корделия вышла следом за ним и невесело засмеялась, сразу же узнав планету.

Лагерь военнопленных оказался тройным рядом барраярских полевых укрытий — серых приземистых цилиндров, окруженных силовым полем и установленных на дне обширной впадины. Стоял жаркий, тихий полдень, заставивший Корделию почувствовать себя так, словно она никогда отсюда и не улетала.

Вон там вход в подземные склады, теперь уже не замаскированный, а расширенный. Перед ним устроена широкая посадочная полоса, на ней стоит несколько катеров и кипит деятельность. На ходу она огляделась, любуясь своей планетой. Да, если подумать, ей тут самое место. Все вполне логично… Она беспомощно встряхнула головой.

Корделия и ее юная спутница-эскобарианка были направлены в укрытие посередине ряда. Их провел туда подтянутый, сдержанный и немногословный охранник. Внутри, в помещении, рассчитанном на пятьдесят человек, находились одиннадцать женщин. Койки можно было выбрать. На них набросились старожилы, жаждущие новостей. Полная женщина лет сорока призвала всех к спокойствию и представилась.

— Я лейтенант Марша Альфреди. В этом укрытии я старшая по званию. Слежу за порядком — если считать, что в этом нужнике вообще есть порядок.

— Я капитан Корделия Нейсмит, астроэкспедиционный корпус Беты.

— Слава Богу. Я могу скинуть все на вас. Вы не знаете, что тут происходит?

— О Господи. — Корделия постаралась выпрямиться. — Нет, не знаю. Введите меня в курс.

— Здесь был сущий ад. Охранники — свиньи. Потом вдруг ни с того ни с сего вчера ввалилась компания высших барраярских чинов. Сначала мы решили, что они ищут, кого бы изнасиловать, как и предыдущая шайка. Но сегодня утром исчезла примерно половина охранников — самые отпетые. Их заменила команда, которая держится, как на параде. А барраярский начальник лагеря — никогда бы не поверила! — они вывели его сегодня утром на площадку для катеров и расстреляли! На виду у всех!

— Понятно, — довольно невыразительно отозвалась Корделия. Она откашлялась. — Вы еще не слышали? Барраярцы полностью изгнаны из пространства Эскобара. Они, наверное, уже отправили своих представителей для заключения мира и окончательных переговоров.

Наступила ошеломленная тишина, через минуту взорвавшаяся ликованием: люди смеялись, обнимали друг друга, кто-то побежал сообщить новость соседним убежищам, а оттуда она разлетелась по всему лагерю. Корделию осаждали просьбами сообщить подробности. Она коротко пересказала, как шла битва, обойдя молчанием собственные похождения и источник, откуда черпала информацию. Их радость заставила ее — впервые за последние несколько дней — почувствовать и себя немного счастливее.

— Ну, теперь понятно, почему эти бандиты вдруг стали такими паиньками, — сказала лейтенант Альфреди. — Наверное, раньше они и мысли не допускали, что им придется перед кем-то отчитываться.

— У них новый командующий, — объяснила Корделия. — А у него пунктик насчет пленных. Победа или поражение, все равно под его началом наступили бы перемены.

— В самом деле? И кто же этот джентльмен? — скептически осведомилась Альфреди.

— Некий коммодор Форкосиган, — сдержанно ответила Корделия. Ее собеседница ахнула.

— Форкосиган, Мясник Комарры? О Господи! Ну, теперь мы пропали.

Видно было, что она всерьез напугана.

— Мне кажется, сегодня утром вы получили убедительное свидетельство его добрых намерений, — удивилась Корделия.