Лоис Буджолд - Избранные произведения. I том

— О! Какие планы!

Схватка продолжалась недолго. Корделия уже выяснила, что в определенном настроении муж боится щекотки сильнее, чем она. Она хорошенько ему отомстила, и бой кончился смехом — оба лежали на траве.

— Это чертовски несолидно, — пожаловался адмирал, когда она позволила ему встать.

— Боишься шокировать соглядатаев капитана Негри?

— Их не шокируешь.

Корделия помахала рукой далекой лодке, но сидевший там человек упорно игнорировал ее жест. (Поначалу она страшно возмущалась, узнав, что Эйрел находится под постоянным надзором службы безопасности, но потом привыкла, сочтя, что это естественная плата за его участие в тайной и смертоносной политической игре, прикрытием для которой стала вся эскобарская война.)

— Может, нам пригласить его на ленч? У меня такое чувство, словно мы с ним старые знакомые — ведь они столько знают про нас с тобой…

Интересно, мелькнуло у нее в голове, записал ли человек Негри разговор, который они сейчас вели? Установлены ли прослушивающие устройства в их спальне?

— Он не сможет воспользоваться твоей любезностью, — усмехнулся адмирал. — Они не едят и не пьют ничего, кроме своего пайка.

— Господи, что за бред! Неужели это действительно необходимо?

— Иногда. У них опасная профессия. Я им не завидую.

— На мой взгляд, сидеть тут и наблюдать за тобой — недурной отпуск. Он, наверное, прекрасно загорел.

— Нет, ждать — это самое трудное. Он может просидеть так целый год, а потом вдруг от него потребуется пять минут активнейших действий, от которых зависят жизнь и смерть. И весь год им надо быть в постоянной готовности к этим пяти минутам. Ужасное напряжение. Поэтому сам я всегда предпочитаю атаку обороне.

— И все-таки я не понимаю, зачем кому-то может понадобиться тебя тревожить. Я хочу сказать — ты ведь всего-навсего отставной офицер, живешь в глуши. Таких опальных аристократов, как ты, должны быть сотни…

Форкосиган, не ответив, посмотрел в сторону далекой лодки, потом вдруг вскочил.

— Пошли. Сообщим радостную весть отцу.

Да, теперь Корделия все это понимала. Граф Петер подхватил ее под руку и увел в столовую, где принялся за еду, одновременно требуя от невестки подробного отчета о самочувствии и потчуя ее свежайшими деликатесами, привезенными из поместья. Она послушно ела виноград.

Граф поужинал, и они под руку направились в холл. Проходя мимо закрытых дверей библиотеки, Корделия услышала громкие голоса. Слова разобрать ей не удалось, но тон был повышенный, и она остановилась, ощутив внезапный укол тревоги.

Спор в библиотеке оборвался, как будто собеседники разом исчерпали все свои аргументы. Тяжелая дверь распахнулась, и оттуда гордо вышел богато одетый мужчина. Через открытую дверь Корделия увидела мужа и графа Фортелу. Адмирал был мрачнее тучи, а Фортела, высохший морщинистый человечек с покрытой пигментными пятнами лысиной, окруженной венчиком седых волос, кирпично покраснел от шеи до самой макушки.

Незнакомец решительным жестом подозвал ожидавших его ливрейных слуг, которые выстроились позади него с невозмутимыми лицами. На вид ему можно было дать лет сорок. Выпуклый лоб, упрямый подбородок, небольшие, аккуратно подстриженные усы — лицо энергичное, но вполне заурядное, не привлекающее внимания ни красотой, ни уродством. Однако сейчас все его черты были искажены гневом. Увидев в холле графа Петера, человек замедлил шаги и с явной неохотой вежливо кивнул в знак приветствия.

— Форкосиган, — хрипло произнес он.

Старик в ответ чуть склонил голову набок, подняв брови.

— Фордариан.

В его тоне слышался вопрос.

Кулаки Фордариана бессознательно сжимались и разжимались в такт ходившим по скулам желвакам.

— Попомните мои слова, — отчеканил он, — вы, я и все достойные люди Барраяра еще пожалеют о том, что произойдет завтра.

Граф нахмурился, но в его глазах мелькнуло беспокойство.

— Мой сын никогда не предаст дворянство, Фордариан.

— Вы себя обманываете.

Его взгляд задержался на Корделии, хотя и не настолько, чтобы это можно было счесть оскорбительным. С видимым усилием принудив себя к прощальному поклону, Фордариан стремительно удалился вместе со своей свитой.

Премьер-министр с регентом вышли из библиотеки. Форкосиган-младший прошел в холл и мрачно уставился в темноту за узорчатыми окнами. Фортела успокаивающе положил руку ему на плечо.

— Пусть уходит, — произнес он. — Обойдемся без его голоса.

— Я и не собирался бежать за ним, — огрызнулся адмирал. — Тем не менее… В следующий раз поберегите свое остроумие для тех, у кого хватает ума по достоинству оценить его, ладно?

— Что это за тип? — небрежно спросила Корделия, стараясь рассеять тягостное впечатление.

— Граф Вейдл Фордариан, — с вынужденной усмешкой отозвался адмирал. — Коммодор граф Фордариан. Я иногда сталкивался с ним по службе, еще в штабе. Сейчас он возглавляет вторую по консервативности партию Барраяра. Не тех полоумных ретроградов, которые пытаются повернуть историю вспять, а вполне нормальных людей, просто полагающих, что Барраяр — не место для социальных экспериментов.

Он украдкой взглянул на отца.

— Имя Фордариана упоминалось при обсуждении кандидатур в регенты, — заметил Фортела. — Боюсь, он и сам метил на этот пост. Очень старался наладить отношения с Карин.

— Ему следовало бы налаживать отношения с Эзаром, — сухо сказал Эйрел. — Надеюсь, за ночь он придет в себя. Попробуйте снова поговорить с ним утром — и на этот раз помягче, ладно?

— Беречь самолюбие Фордариана — чертовски изнурительное занятие, — проворчал Фортела. — Он проводит слишком много времени за созерцанием своей родословной.

Адмирал поморщился, соглашаясь.

— Он не исключение.

— А послушать его — так не скажешь, — заключил премьер-министр.

На заседании Объединенного совета у Корделии был официальный сопровождающий — капитан лорд Падма Ксав Форпатрил, не только подчиненный, но и двоюродный брат ее мужа, сын давно умершей младшей сестры матери Эйрела. Лорд Форпатрил стал первым — после свекра — близким родственником Эйрела, с которым познакомилась Корделия. Причиной тому было вовсе не аристократическое чванство новой родни, чего вполне можно было ожидать, а гражданские войны. Эйрел с Ксавом были единственными уцелевшими детьми предыдущего поколения своих семей, поколения, представленного теперь одним только графом Петером. Форпатрил, рослый, атлетически сложенный мужчина лет тридцати пяти, выглядел очень представительно в своем парадном зеленом мундире. Нрава он был веселого и общительного, и Корделия сразу прониклась к нему симпатией, особенно когда узнала, что он служил младшим офицером на корабле Форкосигана — еще до высадки на Комарре и ее трагических последствий.