Лоис Буджолд - Избранные произведения. I том

И тогда Форхалас впервые перевел взгляд с него на Корделию. А она в этот миг представила ребенка в своем чреве, увидела, как нежные, еще хрящеватые косточки начинают гнить, скручиваться и растекаться — но не смогла возненавидеть Форхаласа, сколько ни пыталась. Он даже не казался ей каким-то мерзким законченным злодеем. Сейчас она как будто насквозь видела его израненную душу — так, как врачи видят раненое тело с помощью своих диагностических сканеров. Все искривления, и разрывы, и ушибы чувств, каждую раковую опухоль возмущения, а поверх всего этого — огромную зияющую рану от смерти брата.

— Эйрелу это не доставило удовольствия, Ивон, — сказала она. — Да и чего ты от него ждал? Ты хоть сам-то знаешь?

— Каплю человеческой жалости. Он мог бы спасти Карла. Даже в последний миг. Я тогда подумал — может, он для того и пришел.

— О Господи! — выдохнул Форкосиган. Было видно, как его ударила искра этой безумной надежды. — Я не устраиваю спектаклей вокруг человеческой жизни и смерти, Ивон.

Форхалас прикрылся ненавистью, словно щитом.

— Иди к дьяволу.

Форкосиган вздохнул и выпрямился, опустив руку.

— Уведи его, Иллиан.

— Подождите, — выдохнул Корделия. — Я должна знать… Мне надо задать ему один вопрос.

Форхалас угрюмо посмотрел на нее.

— Ты именно этого хотел добиться? Я хочу сказать — когда выбрал такое оружие? Именно этот яд?

Он отвел глаза.

— Оно попалось мне под руку, когда я проходил по арсеналу. Я подумал, что вы не успеете его опознать и вовремя доставить противоядие из госпиталя…

— Ты снял с моих плеч бремя, — прошептала она.

— Противоядие привезли из императорского дворца, — разъяснил Форкосиган. — Это в четыре раза ближе. У императорских врачей есть абсолютно все. А что до опознания… Я присутствовал при подавления карианского восстания. Примерно в твоем возрасте, может, немного моложе. Запах заставил меня вспомнить. Мальчишки выхаркивали легкие красными комками…

Форхалас, не глядя, указал на живот Корделии.

— Я не собирался вас убивать. Я хотел убить только его. Я даже не знал, что ночью вы спите в одной комнате. — Он готов был смотреть куда угодно, лишь бы не в ее глаза. — Я даже не подумал, что могу убить вашего…

— Посмотри мне в глаза, — прохрипела она, — и произнеси это слово вслух.

— Ребенка, — выдавил Форхалас и вдруг разразился мучительными рыданиями.

Форкосиган шагнул назад и встал рядом с женой.

— Не надо было тебе этого делать, — прошептал он. — Я сразу вспомнил его брата. Почему мне суждено нести смерть в эту семью?

— Все еще хочешь, чтобы он упивался своей местью?

— Даже этого не хочу. Ты нас всех опустошаешь, милый мой капитан. Но, о-ох… — Его рука потянулась, чтобы погладить ее живот, и замерла, когда он вспомнил, что они не одни. Адмирал выпрямился. — Доставь мне полный доклад сегодня утром, Иллиан, — приказал он. — В госпиталь.

Он взял Корделию под руку, и они пошли вслед за врачом. Она так и не поняла, хотел ли он поддержать ее, или опирался сам.

В Императорском госпитале Корделию сразу же окружила целая толпа — доктора, медсестры, санитары, охранники… У самой двери их с Эйрелом разделили, и ей стало одиноко и тревожно. Она почти ничего не говорила собравшимся вокруг людям — только обычные любезности. Ей хотелось бы потерять сознание, впасть в оцепенение, сойти с ума, испытать галлюцинации — что угодно, лишь бы забыться. Но вместо этого она испытывала только усталость.

Ребенок шевелился в ее чреве — поворачивался, толкался. Видимо, тератогенное противоядие действовало очень медленно. Похоже, им подарили еще какое-то время, чтобы побыть вместе — и она ласкала сына сквозь свою кожу, медленно растирая живот пальцами. «Сынок, добро пожаловать на Барраяр — местожительство каннибалов. Тут даже не выжидают положенных восемнадцати — двадцати лет, чтобы тебя сожрать».

Алчная планета.

Ее поместили в роскошно убранную отдельную палату, расположенную в крыле для самых важных персон, поспешно освободив все крыло для них одних. Она с облегчением узнала, что Форкосигану отвели палату напротив. Уже переодевшись в зеленую пижаму военного образца, он зашел посмотреть, как ее укладывают в постель. Корделии еще удалось слабо улыбнуться мужу, но сесть она даже не пыталась. Сила тяжести неодолимо вдавливала ее в жесткую кровать и тянула к центру планеты. Упасть ей мешали пол, здание… но только не ее воля.

Следом за Эйрелом шел встревоженный санитар, напоминая:

— Не забудьте, сэр, старайтесь говорить поменьше, пока доктор не проведет вам промывание горла.

В окнах замерцал серый рассвет. Форкосиган присел на край постели, взял ее руку и начал поглаживать.

— Тебе холодно, милый мой капитан, — хрипло прошептал он.

Она кивнула. Грудь у нее болела, горло драло, носоглотка была словно обожженная.

— Мне не надо было соглашаться на эту должность, — добавил он. — Мне так жаль…

— Я тоже тебя уговаривала. Ты пытался меня предупредить. Ты не виноват. Мне казалось, эта работа тебе подходит. Подходит…

Он покачал головой.

— Не разговаривай. На голосовых связках появятся рубцы.

Она невесело усмехнулась и приложила палец к его губам, когда он попытался снова заговорить. Он кивнул, смиряясь, и они некоторое время молча смотрели друг на друга. Он нежно отвел с ее лица спутавшиеся волосы, а она поймала его широкую ладонь и крепко прижала к своей щеке — утешая его и себя, пока бригада врачей и техников не забрала Форкосигана на процедуры.

— Мы скоро придем к вам, миледи, — строго предупредил их начальник.

Спустя некоторое время они вернулись и заставили Корделию полоскать горло какой-то омерзительной розовой жидкостью, а после — дышать в некое устройство. Медсестра принесла завтрак, к которому Корделия не притронулась.

Потом в палату явилась комиссия врачей — все как один с мрачными торжественными лицами. Тот, который ночью приезжал из дворца, теперь был аккуратно причесан и одет в штатское. А рядом с личным врачом Форкосиганов стоял молодой чернобровый мужчина в зеленой военной форме с капитанскими нашивками на воротнике. Поглядев на эту троицу, Корделия почему-то вспомнила древнюю легенду о Цербере.

Ее личный врач представил незнакомца:

— Это капитан Вааген из исследовательской лаборатории Императорского госпиталя. Он — наш главный специалист по отравляющим веществам.

— Изобретаете новые яды, капитан? — полюбопытствовала Корделия. — Или создаете противоядия к уже известным?

— И то, и другое, миледи, — без тени смущения отозвался капитан Вааген.

В его поведении сквозила какая-то непонятная решимость и напористость.

У личного врача взгляд был запуганный, но губы его улыбались.