Лоис Буджолд - Избранные произведения. I том

Одних вопросов, связанных с боевой техникой, хватило бы, чтобы свести с ума кого угодно, но ведь имелись еще проблемы с контрактами личного состава. Если бы его желудок был по-прежнему способен болеть, Майлз скончался бы от шока. Теперь вместо того, чтобы разделить прибыль между двумястами дендарийцами, надо было ухитриться распределить ее на три тысячи человек.

А может, и больше, чем на три тысячи. Дендарийский флот рос, как снежный ком. Завод уже работал, и каждый новый корабль с Фелиции привозил кандидатов в наемники. Фелициане снова контролировали пространство внутри зоны и, одну за другой, захватывали пеллианские базы, расположенные в дальних уголках системы.

Офицеры начали поговаривать о том, что пора подписывать новый контракт.

Когда эти разговоры достигали ушей Майлза, он мог лишь повторять про себя замечательное правило: «Надо уходить непобежденным». Перспектива увязнуть здесь еще глубже повергла его в ужас. Надо улепетывать, пока весь этот огромный карточный домик не рухнул.

Ему было все труднее заставлять других путать реальность с вымыслом и самому при этом четко отличать одно от другого…

Внезапно Майлз услышал шепот со стороны пандуса. Здесь была отличная акустика, и он явственно различил голос Элен:

— Нет никакой необходимости спрашивать его. Мы не на Барраяре, и никогда туда не вернемся…

— Благодаря этому маленький кусочек Барраяра навсегда останется с нами, — нежно возразил Баз. — Как глоток воздуха с родной планеты… Бог свидетель, я не в состоянии дать тебе многого из того, о чем мечтал твой отец, но та небольшая часть его воли, которую я могу исполнить, должна быть выполнена.

В ответ она издала не то стон, не то злобное рычание. Каждое упоминание о Ботари в последнее время действовало на нее, как удар в солнечное сплетение.

Наконец они поднялись на смотровую палубу: Элен первая, Баз чуть позади. На его лице мелькнула с трудом сдерживаемая торжествующая улыбка. Элен тоже улыбнулась, но одними губами.

— Медитируешь? — небрежно спросила она Майлза. — Или, как обычно, просто глядишь в окно и грызешь ногти?

Он резко поднялся (кушетка, булькнув, приняла прежнюю форму) и ответил ей в тон:

— Как же так, я ведь просил часовых не пускать сюда зевак. Так хотелось подремать часок-другой…

Улыбка База сделалась еще шире.

— Милорд, поскольку у Элен не осталось родственников, вы теперь ее опекун, не так ли?

— Очевидно, да. Честно говоря, у меня пока не было времени для обдумывания этого вопроса…

Майлз невольно поежился — ему откровенно не нравился оборот, который принимал разговор. К чему они клонят?

— Прекрасно. В таком случае, я официально прошу у вас, как у опекуна, руки этой девушки…

Как же хотелось Майлзу врезать ботинком по этим идиотски оскаленным зубам!

— …а поскольку вы одновременно являетесь моим сюзереном, я прошу у вас разрешения на брак, чтобы… постойте, как же там… А, вот: «дабы мой сын достойно служил вам, милорд», — выдал Баз свою интерпретацию официальной формулировки.

«У тебя не будет никаких сыновей, потому что я отрежу тебе яйца, вонючий ворюга, предатель поганый…»

Эти слова вихрем пронеслись у него в голове, но отразились лишь в кисловатой усмешке.

— Я понимаю вашу просьбу, — медленно произнес Майлз, — но есть некоторые трудности.

Он лихорадочно искал какие-нибудь аргументы, чтобы прикрыть ими свою ревность и ненависть.

— Во-первых, Элен еще совсем молода… — наткнувшись на ее испепеляющий взгляд, Майлз осекся — он явно взял не в ту сторону.

— Но самое главное, — поправился он, — самое главное, я дал слово сержанту Ботари, что в случае его смерти исполню три самых заветных его желания, а именно: похороню его на Барраяре; позабочусь, чтобы Элен была помолвлена и обвенчана с соблюдением всех формальностей; и последнее — прослежу, чтобы мужем ее стал достойный офицер императорской армии Барраяра. Вы хотите, чтобы я нарушил клятву?

У База был такой вид, словно ему не хватает воздуха, и он не сразу нашел в себе силы ответить.

— Но я… Разве я не присягал вам? Это же все равно, что быть офицером императорской армии. Да и сам сержант Ботари присягал вам в качестве оруженосца. Или вы недовольны моей службой? Где я допустил промашку, милорд, скажите, я исправлю!

Бедняга совершенно растерялся.

— Вы не допустили никаких промашек, — у Майлза хватило совести признать очевидное. — Но ведь вы служите мне всего три месяца. Слишком короткий срок, хотя кажется, что прошла целая вечность. Столько было всего… — Майлз опять замолчал.

Он чувствовал себя не просто калекой, а безногим — горящий ненавистью взгляд девушки отрубил ему ноги по колено. До каких же пор ему суждено становиться все мельче и мельче в ее глазах?!

— И вообще — все это так неожиданно… — беспомощно пробормотал он.

Звонкий голос Элен вдруг превратился в жуткое утробное клокотанье:

— Как ты смеешь… — Она задохнулась от ярости, но, переведя дыхание, заговорила вновь: — Ты думаешь, что имеешь на меня какие-то права?! Я не была его рабыней, и тебе не принадлежу! С-с-собака на сене!

Баз осторожно взял ее за руку, пытаясь принять на себя волны ярости, готовой смести Майлза.

— Элен, может, нам не стоит пока поднимать этот вопрос? Может, лучше как-нибудь потом?

— Я желаю поговорить с милордом один на один, — отрезала она, усилием воли вернув своему голосу спокойный тембр. — Встретимся внизу. Я подойду через минуту.

Майлз кивком головы указал Джезеку на пандус.

— Ну… раз так — хорошо. — Баз медленно пошел к выходу, пару раз беспокойно оглянувшись. Словно повинуясь молчаливому соглашению, они подождали, пока стихнет звук его шагов. Когда Элен опять заговорила, в ее глазах не было ни ярости, ни возмущения — только мольба.

— Неужели ты не понимаешь?! Это же мой единственный шанс сбежать от всего. Начать жизнь заново — другим, незапятнанным человеком. Где-нибудь далеко, где меня никто не знает. Чем дальше, тем лучше.

Майлз досадливо покачал головой. Он готов был упасть перед ней на колени, если бы это могло что-нибудь изменить.

— А как ты не можешь понять, что такое для меня расстаться с тобой?! Ведь ты — наши горы и озеро, в тебе наши общие воспоминания. Когда ты со мной, я дома, куда бы меня ни занесло.

— Будь Барраяр моей правой рукой, я не задумываясь взяла бы плазменный пистолет и отсекла ее… Ведь твои отец и мать знали все об этом человеке. Знали — и тем не менее укрывали от справедливого наказания. Кто же тогда они сами?

— Сержант служил верой и правдой до самого конца. Ты стала для него искуплением.

— …принесенным в жертву за его грехи — так, что ли? А мне что прикажешь делать? Постараться превратиться в образцовую барраярскую деву и остаток жизни провести в поисках магических заклинаний, дарующих прощение? Этого он хотел, дьявол его побери?!