Лоис Буджолд - Избранные произведения. I том

— В самом деле? — отозвался барон. — Вы выглядите вполне здоровым.

Майлз пожал плечами.

— Да, были кое-какие положительные результаты для мышц, тонуса кожи, волос. Но мои кости — это кости старика, они очень хрупкие. — (И это правда.) — Я подвержен острым приступам артрита, и бывают дни, когда без лекарств я не мог бы ходить. — (И это тоже правда, черт побери. Недавнее и чрезвычайно неприятное осложнение.) — Продолжительность жизни мне обещана очень небольшая. — (Например, если кое-кто из присутствующих вдруг узнает, кто же такой на самом деле этот «адмирал Нейсмит», мне не прожить и четверти часа.) — Так что если вы любите физическую боль и считаете, что вам понравится жизнь калеки, то я мог бы рекомендовать вам эту процедуру.

Старик осмотрел Майлза с ног до головы, и углы его рта разочарованно опустились.

— Понятно.

Капитан Торн, прекрасно знавший, что процедуры «бетанского омоложения» не существует, слушал их беседу со скрытым удовольствием.

— И все же, — настаивал барон, — быть может, ваш знакомый медик достиг некоторых успехов за эти годы.

— Боюсь, что нет, — ответил Майлз, разводя руками. — Он умер. От старости.

— Ах вот как! — плечи барона бессильно поникли.

— А, вот ты где, Фелл! — раздался рядом с ними чей-то голос. Барон расправил плечи и повернулся.

Новый гость был одет так же просто, как и сам Фелл, но в его молчаливом спутнике угадывался телохранитель. Костюм слуги, в отличие от хозяйского, был вызывающе наряден — шелковая красная туника с высоким воротом и широкие черные шаровары. Оружия при нем не было — на станции Фелл его имели только люди Фелла. Но мозоли на кулаках этого поджарого супермена говорили о том, что он может обойтись и без оружия. Взгляд его все время рыскал, руки чуть заметно подрагивали: он находился в состоянии гипербдительности, поддерживаемой с помощью специальных препаратов, и в случае приказа нанес бы удар с умопомрачительной скоростью и силой. Конечно, долго он не протянет, но нарушенный обмен веществ и ранняя старость — это, так сказать, профессиональные заболевания телохранителей.

Человек, которого он охранял, тоже был молод. Его блестящие черные волосы были заплетены в длинную косу; мелкие, но правильные черты смуглого лица оттеняла гладкая, как у девушки, кожа. Ему не могло быть больше двадцати пяти лет, однако держался он с уверенностью зрелого человека.

— Здравствуй, Ри, — кивнул юноше барон Фелл, здороваясь как с равным, а не как с младшим. Снова входя в роль радушного хозяина, он добавил: — Офицеры, могу ли я представить вам барона Риоваля из дома Риоваль? Адмирал Нейсмит, капитан Торн. Они с того скоростного крейсера иллирийской постройки, Ри. Ты его, наверное, заметил в порту.

— Боюсь, у меня не так наметан глаз на технику, как у тебя, Джориш.

Молодой барон удостоил офицеров кивка и, не обращая внимания на ответный поклон Майлза, вгляделся в обитательницу антигравитационного пузыря.

— Мои агенты не преувеличили ее чар.

Фелл сдержанно улыбнулся. Николь, с минуту назад отлетевшая в глубь шара, сейчас плавала за своим инструментом, хлопоча над настройкой. Ее глаза тревожно взглянули на Риоваля и снова вернулись к цимбалам, словно музыка могла воздвигнуть между ними какую-то магическую стену.

— Не попросишь ли ты ее… — начал Риоваль, но его прервал мелодичный сигнал наручного комма. — Извини, Джориш. — Не без раздражения барон полуотвернулся и произнес в микрофон: — Риоваль. Ради вас надеюсь, что вопрос действительно важный.

— Да, милорд, — отозвался высокий голос из радиобраслета. — Говорит Дим, управляющий отделом сбыта. Возникла небольшая проблема. Эта тварь, которую нам продал дом Бхарапутра, искалечила покупателя.

Скульптурные губы Риоваля раздвинулись в свирепом оскале.

— Я же велел приковать ее дюросплавом.

— Мы так и сделали, милорд. Цепи выдержали, но она вырвала болты из стены.

— Парализуйте ее.

— Уже сделано.

— И как следует накажите, когда очнется. Думаю, голодовка умерит ее агрессивность. Для существа с таким аппетитом это самое верное средство.

— А как насчет покупателя?

— Предоставьте ему любые удобства, каких он только потребует. За счет фирмы.

— Боюсь, что он очень нескоро сможет оценить их, милорд. Сейчас он в больнице. Все еще без сознания.

— Приставьте к нему моего личного врача. Остальным я займусь, когда вернусь, примерно через шесть часов. — И барон Риоваль щелчком отключил связь. — Идиоты, — проворчал он, потом сделал сдержанный, медитативный вдох и, словно программу из компьютерной памяти, вызвал обратно свои светские манеры. — Пожалуйста, извини, что нас прервали, Джориш.

Фелл снисходительно махнул ладонью — дескать, все понятно, дела.

— Так вот я говорю — не попросишь ли ты ее что-нибудь сыграть? — Риоваль кивнул в сторону квадди.

Старый барон заложил руки за спину и сверкнул зубами в благодушной улыбке.

— Сыграй нам, Николь.

Женщина робко кивнула, устроилась за инструментом и закрыла глаза. Тревога на ее лице, постепенно уступила место внутреннему покою, и музыкантка начала тихую сладкозвучную мелодию, которая постепенно крепла, разрасталась и ускорялась.

— Достаточно! — вскинул руку Риоваль. — Она совершенно такая, как ее описывали.

Николь остановилась на середине аккорда и медленно, глубоко вздохнула; ноздри ее затрепетали от обиды. Ее явно удручала невозможность довести пьесу до конца, ее артистическое достоинство было оскорблено. Резкими, порывистыми движениями она положила молоточки в гнезда по бокам цимбал и скрестила верхнюю и нижнюю пару рук. У Торна дернулся уголок рта, и он тоже скрестил руки на груди, невольно скопировав движение квадди. Майлз насторожился.

— Мой агент говорил правду, — повторил Риоваль.

— Тогда, возможно, твой агент передал тебе и мои сожаления, — сухо заметил Фелл.

— Конечно. Но он не был уполномочен предлагать сумму, превышающую некую цифру. Для такого исключительного случая необходим личный контакт.

— Дело в том, что я получаю от нее удовольствие здесь, где она есть, — сказал Фелл. — А в моем возрасте удовольствие получить гораздо труднее, чем деньги.

— Совершенно верно. Но одно можно заменить другим. Я мог бы предложить тебе нечто совершенно особенное, такое, чего нет в каталогах.

— Ничто не заменит мне удовольствие от ее музыки, Риоваль. От музыки, которая не просто прекрасна, а уникальна. Она естественна, не запятнана никаким искусственным вмешательством. И не может быть воспроизведена в твоих лабораториях.

— Мои лаборатории могут воспроизвести все что угодно, сэр.

Фелл улыбнулся, принимая скрытый вызов.

— Кроме уникальности. По определению.