Лоис Буджолд - Избранные произведения. I том

— Майлз? — послышалось контральто его матери; голос дрожал от беспокойства. — С тобой там все в порядке?

— У тебя не один из этих твоих припадков, а? — вторил графине голос Иллиана.

— Нет… нет, я в порядке.

— Но что ты делаешь ? — спросила графиня. — Мы услышали сквозь потолок шаги, снова шаги, потом удар…

Он постарался, чтобы его слова звучали ровно. — Просто… борюсь с искушением.

— И кто побеждает? — отозвался смеющийся голос Иллиана.

Майлз проследил взглядом трещину на штукатурке у себя над головой. — Думаю… я рассчитываю в лучшем случае на два очка из трех, — выдохнул он звонким и ясным голосом.

Иллиан хохотнул: — Ладно, увидимся позже.

— Полагаю, я скоро спущусь.

Их шаги удалились, голоса затихли вдали.

«Люка Гарош, по-моему, я тебя ненавижу.»

Но предположим, Майлз будет знать наперед, что Гарош собирается вести с ним честную игру. Это возможно. Допустим, его предложение именно то и только то, чем кажется, и никакого ножа в спину потом не последует. Что ответить тогда? Что вообще можно здесь ответить?

Верно, Гарош просчитал адмирала Нейсмита до мелочей. Нейсмит закричал бы «Да!», а потом постарался бы увильнуть от этой сделки. Но Гарош не знает лорда Форкосигана. Да откуда ему знать? Практически никто не может этим похвастаться, даже сам Майлз. «Я сам только что познакомился с этим человеком». Когда-то, много лет назад, он знавал мальчика с таким именем: смущенного, пылкого и помешанного на армии. Совершенно верно, что этого мальчика опередил адмирал Нейсмит, дерущийся за свое большее «я» и за более широкий мир. Но этот новый лорд Форкосиган — кто-то совершенно другой. Майлз почти не осмеливался гадать о его будущем.

Майлз внезапно ощутил себя измученным, его до смерти тошнило от этих голосов в собственной голове. Гарош, кукловод, заставил его бегать кругами в попытке укусить собственный хвост. Что, если он не станет играть в эту головокружительную игру Гароша? Что, если он просто… остановится? Какие тут еще могут быть игры?

«Ты кто, парень?» — «…А кто ты, спрашивающий?»

С этой мыслью наступила благословенная тишина. Сначала Майлз принял ее за совершенное, безутешное одиночество, но это одиночество было сродни свободному падению — бесконечному, когда внизу нет и не будет никакой земли. Никакого движения вообще, ни вперед, ни назад, ни в сторону.

«Я тот, кем выберу быть. Я всегда был тем, кем выбирал… Хотя и не всегда тем, кем хотел…»

Его мать часто говорила: «Когда ты выбираешь какой-то поступок, то выбираешь и последствия этого поступка». И даже сильнее подчеркивала этот вывод из данной аксиомы: «Если желаешь получить последствия, то лучше, черт побери, самому и совершить поступок, который к ним приведет.»

Майлз, обессилевший от напряжения, лежал не двигаясь и был этим доволен. Странный растянувшийся миг — как кусочек вечности, подхваченный на бегу. Интересно, это тихое местечко внутри него — нечто, появившееся только что, или просто раньше он на него не набредал? Как нечто столь огромное могло оставаться неизвестным так долго? Дыхание его замедлилось и стало глубже.

«Я выбираю быть… самим собой».

Гарош сократился до крошечной фигурки где-то вдали. Майлз и не представлял, что может заставить своего противника так уменьшиться, и это его поразило.

«Но если я ничего не предприму, мое будущее может оказаться очень недолгим…» Что, правда? Вообще-то до сих пор Гарош никого не убил. А смерть Имперского Аудитора в разгар незавершенного расследования пробудит немалые подозрения; на опустевшем месте Майлза вырастут, как многоголовая гидра, не менее полдюжины аудиторов, опытных, раздраженных и обладающих иммунитетом ко всякого рода чуши. Гарош никак не сможет контролировать их всех.

А вот жизнь Галени сейчас и плевка не стоит. Что может быть традиционнее: обесчещенный офицер совершает самоубийство у себя в камере? Форская манера решать подобные вещи. Это воспримут как признание вины, как попытку ее искупить. И дело закроют, о да. Без сомнения, это будет отлично срежиссированное самоубийство. У Гароша масса практического опыта в такого рода делах, и он не допустит дилетантских ошибок. Стоит Гарошу узнать, что Майлз знает, и начнется гонка со временем. А все, что есть у Майлза — это вилами на воде писано, это сплошной дым.

Дым.

Воздушные фильтры .

Глаза Майлза широко распахнулись.

Всего за час до того, как работавшим в штаб-квартире СБ наступало время идти домой — по крайней мере, тем счастливцам, которые работали в дневную смену, — Майлз подвел свое маленькое войско к боковому входу в здание для, как мысленно он окрестил эту операцию, «Штурма главного тараканника». Наконец-то Майлз оказался признателен старому графскому лимузину за его весьма неудобные габариты: ему удалось разместить всех в заднем отделении машины и закончить оперативный инструктаж по пути от Имперского научного института, сэкономив тем самым еще несколько драгоценных минут.

Майлз снова привлек в свои ряды Айвена, а также самого Саймона Иллиана, облаченного, по настоянию Майлза, в зеленый мундир со всеми знаками различия. За ними следовал доктор Уэдделл, осторожно державший потрепанную картонную коробку с надписью «культивированные ткани мыши, замороженные, серия 621А, одна дюжина», которых там вовсе не было. Последней по порядку, но не по важности своей миссии, поспешала на своих длинных ногах Делия Куделка.

Дежурный капрал за конторкой встревожено поднял взгляд на входящего в дверь Майлза. Тот широким шагом направился к капралу и скупо ему улыбнулся. — Генерал Гарош приказал дежурящим на этом посту докладывать ему всякий раз, когда я вхожу и выхожу, не так ли?

— Откуда… Да, милорд Аудитор. — Капрал окинул взглядом все окружение Майлза и отсалютовал Иллиану, вежливо ответившему тем же.

— Ну так не надо.

— Э-э… Слушаюсь, милорд Аудитор. — Судя по виду, капрала охватила легкая паника, какую могло бы испытывать пшеничное зернышко, понимающее, что вот-вот окажется между жерновами.

— Все в порядке, Сметани, — заверил его на ходу Иллиан, и капрал благодарно выдохнул.

Процессия двинулась дальше по коридорам СБ. Первым пунктом назначения Майлза была зона содержания арестованных, расположенная во внутреннем секторе второго этажа. Майлз распорядился дежурному офицеру:

— Очень скоро я вернусь сюда допросить капитана Галени. И ожидаю застать его в живых, когда приду. Возлагаю на вас личную ответственность за это. А пока мисс Куделка его навестит. Кроме нее, больше никому — никому , даже вашему собственному руководству, — «а ему в особенности!» — вы не позволите заходить в тюремный блок до моего возвращения. Вам все ясно?