Вадим Булаев - Зюзя. Книга вторая

Дальнейший путь продолжил пешком. Шёл быстро, не разбирая дороги, постоянно крутя головой во все стороны и понемногу забирая к северу. Не надо забывать, что за мной увязались местные парни, которым все дорожки в этих краях знакомы. Вполне могут выскочить в самом неподходящем месте, как черти из табакерки.

Добрался до небольшой, молодой рощицы и, подумав, решил устроить себе привал. От самого Белгорода драпаю на всех парах – нужно передохнуть, тем более вечереет. Расположившись, достал карту, попытался сориентироваться – и не смог. Я столько за сегодня петлял, поворачивал, кружил, что местоположение получилось определить очень приблизительно.

Когда совсем стемнело, неожиданно, по своему обычаю откуда-то сбоку, появилась Зюзя в компании трёх уже знакомых псов.

– Мы нашли тебя. Люди глупые. Вместо того, чтобы ловить нас, они погнались за тобой. Наверное, потому что ты больше и тебя лучше видно. Мы бежали за вами. Нас никто не заметил.

– Да, – улыбнулся я. – Вы молодцы. Только я просил вас скрыться, а не за мной бегать.

Вместо ответа на неудобный вопрос доберман подошла ко мне, внимательно обнюхала, а затем долго всматривалась в моё лицо.

– Знаешь, ты теперь некрасивый. С двумя глазами лучше. Но это не страшно. Я скучала за тобой.

Рука невольно дёрнулась к пустой глазнице, и только тут я понял, что очки где-то потерял, а повязки, закрывающей провал, нет. Уродство во всей красе, а ей нормально… И как-то сразу прошло недовольство её самоуправством.

– Такое бывает. Что теперь думаешь делать?

Зюзя удивлённо посмотрела на меня.

– Тебе нельзя со мной. Здесь слишком много людей, много опасностей для вас. Поэтому я прошу тебя – уходи. Уходи вместе с ними, – я указал на расположившихся в траве неподалёку разумных, – на север, в леса. К Бублику, к волкам, к кому-нибудь, кто тебя примет и полюбит. Пожалуйста.

Она ничего не ответила. Просто улеглась рядом и положила голову мне на бедро. Не знаю, сколько мы так просидели, в тишине. Наконец она заговорила:

– Я не хочу назад. Ты – моя семья. И у нас всё получится. Мы обязательно дойдём, и ты познакомишь меня со своей мамой. Не отговаривай. Это моё решение, – ушастая снова замолчала, а затем резко сменила тему. – Расскажи о своём доме.

И я рассказал: о доме; о маме с папой; о маленькой сестре; о старой яблоне, на которой у меня с друзьями был детский штаб; о пруде с тёмной, стоячей водой; о бескрайних полях и запахе цветущего чабреца; обо всём, что вспоминалось тёплого и светлого из детства. Доберман слушала, не перебивая, и лишь когда моя длинная, как зимняя ночь, речь закончилась, глубокомысленно резюмировала:

– У тебя хороший дом. Я хочу его увидеть. Обязательно.

Пришедшие с Зюзей разумные во время моего рассказа, осмелев, подошли поближе и я, наконец, смог их рассмотреть. Это оказались самые обычные, некрупные дворняжки с хитрыми глазами и вертлявыми хвостиками.

– Они знают, куда им нужно уходить?

– Да. Я рассказала что знала. Они уйдут утром, долго не бегали – сидели в клетке; устали, нужно отдохнуть.

– Конечно пусть отдыхают. Только еды у меня нет.

– Ничего. Они говорят, что не голодные.

«Какая вежливость!» – горько подумалось мне. И они, и спутница ни разу не заикнулись о выпавших на их долю трудностях, не бросили друг друга, разбегаясь в разные стороны из того ненавистного зверинца. Параллели с людьми в данном случае лучше не проводить.

Повисла грустная тишина из разряда тех, когда всем есть что сказать и никто не может решиться начать первым. Не люблю такие моменты.

– Зюзя, расскажи пожалуйста, как ты попала в клетку и где научилась так хорошо говорить?

Она заворочалась, устраиваясь поудобнее, по-человечески вздохнула и начала неторопливо говорить, перемежая слова мыслеобразами для более яркого и подробного описания.

– После того, как ты победил, и мы ушли от плохих людей, мне стало совсем плохо, и я помню не всё. Но песенку помню! – неожиданно вскинулась она. – Хорошая песня, мне очень понравилась и… помогла.

– Да чего там… – смутился я. – Её с музыкой слушать надо. Ну или в приличном исполнении…

– Это неважно. Главное – слова хорошие! – безапелляционно заявила подруга и, посмотрев мне в глаз, продолжила. – Так вот, когда ты передал меня другим людям, они сначала лечили меня там же, в доме, а потом отвезли дальше, к главному доктору. Но и он мне не помог. Сказал, что я попала к нему слишком поздно. Тогда меня отнесли в Место, о котором упоминал волк. Помнишь?

– Да. Помню.

– Я его видела. Видела и его семью. Он очень радовался тому, что пришла я и расстроился, что ты не умер. Он говорил: «Зачем тебе этот человек? Посмотри, какая хорошая семья! Много детей и все сильные. Живи тут!» Но я отказалась. Я свой выбор уже сделала.

– А что волк? – не сдержав любопытства, перебил я.

– Когда я ему сказала, что буду с тобой, он много думал. Он хотел понять – почему? Много раз, – картинка умной волчьей морды, – приходил ко мне и спрашивал, для чего нужен ты.

– И для чего?

Неожиданно разумная ответила вопросами на вопрос.

– А для чего нужна семья? Для чего нужны друзья? Для чего нужна свобода? Кто может лучше тебя знать, что тебе нужно? Если сам не можешь понять – никто не виноват. Я иду с тобой, потому что так решила, потому что ты стал моей семьёй после Димы, потому что так правильно. Он, – опять волчья физиономия, – хороший. И говорит правильно, но это не мой выбор.

Последние слова добермана прозвучали в голове явно громче обычного – разволновалась, ушастая… По телу от этих мыслей неожиданно разлилось лёгкое, приятное тепло, от осознания того, что мы опять вместе.

– Какое оно – Место? – решил я перевести беседу в иное русло.

В голове возникла неожиданно маленькая картинка тёплой, слегка податливой стены из чего-то цельного с прозеленью; морды волчат, волков, волчиц, котят с кошкой, кабана. И никакой агрессии. Умиротворение – вот самое подходящее слово, характеризующее звериное логово.

Пришло понимание и обкусанности изображения Слизня. Зюзя ведь лежала еле живая, потому и показывает лишь то, что сама видела.

– Оно интересное. Меня туда принёс человек, которого волк называл глупым. Там спокойно и… – она замялась, подбирая нужное слово, – и никто никому не хочет зла.

– И много разумных?

– Нет. Приходит много, уходит много. Всё время живут только волки и – образ умильной мордочки котёнка. – Остальные приходят, чтобы рассказать новое или больные. Место лечит. Меня вылечило. Мне теперь легко с тобой говорить – я совсем не устаю и слова получаются точнее на вашем языке. А ещё я лучше стала видеть цвета. Раньше они неяркие были.

Она снова замолчала, думая о чём-то своём, а затем продолжила: