Вадим Булаев - Зюзя. Книга вторая

– Плевать…

Почему-то я ему верил. Серый просто ждал смерти, мои угрозы его совершенно не пугали. И что делать? Ушей лишать, как Коля показывал? Не поможет. К совести взывать? На предсмертное покаяние убедить? Предложить сделку?

Последнее решил попробовать.

– Есть другой вариант. Могу выполнить одно твоё желание в пределах разумного. Гарантий, кроме моего честного слова, нет. Но и у тебя выбор не велик.

Раненый задумался, прикрыв глаза.

– Нет…

На его лицо резко наползла гримаса боли, глаза закатились, прошла судорога по телу. Отходит. Я заторопился. Сбивчиво, стараясь как можно быстрее проговаривать слова, в последний раз попытался воззвать к рассудку.

– На том свете суда не боишься? Взгреют же по полной… Хоть что-то хорошее перед смертью сделай. Даже если ты в героическом молчании подохнешь, я твоего приятеля поймаю. Поверь, он заговорит. Может, не так подробно, как ты, но и этого хватит.

Серый не отвечал. Похоже, проваливался в беспамятство. Я затряс его за плечи, изо всех сил пытаясь привести в себя. Помогло.

– Нет… – выплюнул он мне в лицо и умер.

Жалко… Что теперь в записке писать для Колиных посланцев? Главарь мёртв, машина (тут я вздохнул особенно жалобно) вдребезги. Что в хуторе этом, алкоголическом, творится – не ведомо.

Провал по всем пунктам… Одно хорошо: без Серого и опохмела местные вряд ли с утра злодействовать отравятся. Значит, положительный результат всё же есть – жизни людские спас.

Пока так размышлял – успел достать калаш из креплений и собрать магазины. Часть из них перекочевала в заплечник, часть распределил по карманам. «Мурку» закинул на плечо. Если сейчас набегут мстители, то от неё толку мало.

Покрутил автомат в руках, привыкая; подготовил к стрельбе.

Принюхался. Бензином вроде как не пахло, но мало ли… На всякий случай отошёл метров на двести дальше по дороге и укрылся среди деревьев на обочине.

Зюзя вернулась минуты через три, уверенно найдя меня среди зарослей.

– Люди бегают. Громко говорят. Боятся. Ругаются. С оружием. Сюда никто не идёт.

– Вот чёрт! – выругался я и наскоро обрисовал ситуацию подруге. – Пленник умер. Машина повреждена. Николаю писать нечего.

Ушастая прилегла и задумалась.

– Нужен новый человек, который знает. Поохотимся?

Что-то такое крутилось и в моей голове. Взялся делать – делай хорошо. Плохо и само получится.

– Как ты это себе представляешь? Второй раз нам такое не провернуть. Попросту перестреляют.

– Почему? Те два человека очень хотели уйти. Мы их на дороге найдём. По запаху. Я запомнила, когда за ними шла.

Заманчиво, заманчиво… Но невнятно.

– Звучит, конечно, интересно. Но в какую сторону они пойдут? Можем ведь и не найти.

Спутница с удивлением посмотрела на меня.

– Ты – человек. Ты медленный. Я – быстрее. Я найду где шли люди и мы пойдём как охотники, которые нас искали. Много бегать придётся. Я лягу рядом с домами, – картинка той самой окраины, откуда мы вошли в хутор, – и буду смотреть. Ты смотри тут. Если они пойдут к тебе – ты одного убьёшь, второго поймаешь. Я услышу. Если они пойдут ко мне – я позову.

– А если вправо или влево?

– Вы не любите ходить в траве. Вы любите дороги. Давай попробуем. Мы обещали.

О последнем можно было и не напоминать. Уж на что я приучен за слова отвечать, а гордая и щепетильная Зюзя – тем более.

– Согласен. Ждём до середины дня. Если не получается – встречаемся здесь и думаем дальше. Про осторожность напоминать нужно? – повредничал я напоследок.

– Нет. Я помню.

Доберман, в который раз за эту ночь растворилась в темноте, а я плотно задумался: «Что делать, если эти двое оставшихся «торгашей» проявят сознательность и решат довести задуманное до конца?». Ответ напрашивался только один: устроить маленький локальный конфликт, когда пойдут группой на очередное злодейство. Попросту расстрелять их с приличного расстояния. Далеко не факт, что всех перебью, но планы попорчу однозначно. Благо, и оружие имеется, и патронов в избытке. А потом привычно убежать.

На том и успокоился.

… Первые люди показались поздно, часов в десять утра. Медленно, осторожно к изувеченному «бусику» приближались трое испитых, даже на первый взгляд, мужиков. У каждого в руках по автомату, морды похмельно-испуганные.

Подошли, посмотрели, поцокали языками, без интереса глянули на покойника. Затем один, обернувшись, призывно махнул рукой, а двое остальных стали обшаривать внутренности машины.

Нашли канистры с остатками спиртного, тут же, по очереди, без всякой посуды приложились к живительной влаге. Посвежели, плечи расправились. Снова приложились.

Поправившись, один из мужиков резво бросился в придорожные кусты, припрятать находку. Видимо, не вся самогонка вытекла, кое-что осталась.

Я усмехнулся. Вот же люди! Каждый сам за себя. Приятелям, которые на подходе, поди тоже плохо; маются, бедолаги… А они – в кустах тайники устраивают.

Минут через пять подтянулись и остальные. Помощников Серого я узнал сразу. Они разительно отличались от общего контингента своей трезвостью, подтянутостью, опытными, цепкими глазами. Первым делом тщательно, без брезгливости, осмотрели тело, потом проверили салон. Стали чуть в стороне от лениво позёвывающих алкашей, зашептались.

Из-за расстояния я не мог слышать, о чём переговариваются эти двое, однако вполне догадывался, про что идёт речь. В сомнениях вы, в сомнениях…

Совещались недолго. Небрежным кивком головы подозвали ничем не примечательного мужичка, такого же пропойцу, как и остальные. Тот подошёл вразвалочку, насмешливо поглядывая на злых, собранных помощников. Заговорил громко, так, что даже я услышал.

– И чё делать будем?

Неразборчиво…

– Да эт понятно. И марафет вон, не забрали. Он теперь и так наш!

В подтверждение один из местных помахал зажатой в руке небольшой коробочкой, пропущенной мною при осмотре микроавтобуса.

Снова неразборчиво…

– А ху не хо? – осклабился хуторской, изобразив руками неприличный жест. – С Серым базар был, вот ему и предъявляй. Так что не вижу препятствий для новых сделок, если, конечно, вам будет чем платить.

Стоящая позади похмельная орава заржала, заулюлюкала. Подбодрённый таким поведением собутыльников мужик заговорил ещё наглее.

– Да пошли вы! Куда – сами знаете! Задурно хотите нашими руками жар загрести, а сами чистенькими остаться? Хрен вам! Уговор был. Теперь уговариваться не с кем. Идите себе, пока мы вам…

Последние слова потонули в гоготе. Двое помощников (или подельников) покойного в последний раз что-то ответили, а затем развернулись и, не оборачиваясь, пошли в мою сторону, прочь от «бусика». Хуторяне, плюнув напоследок в сторону уходящих, вовсю предались одному из самых древних способов обогащения вооружённых людей – мародёрству, набросившись на израненный микроавтобус.