Руслан Михайлов - Низший 9 [СИ litres]

Именно в таких случаях, позднее, на следующее утро, состоявшийся насильник, очухавшись, пытается оправдать себя только одним – да она сама виновата! Оделась как шлюха! Накрасилась как проститутка! И она мне улыбнулась! Это же был сука намек – трахни меня! И я трахнул! А чего она хотела, выставляя напоказ сиськи и жопу! Сама виновата! Она мне улыбнулась мимоходом, спеша к ждущим дома детишкам – а я догнал и трахнул силой.

Прямо настоящая песня, где главный герой ни в чем не виноват.

Именно такую историю про простую крестьянскую девку и залетного улыбчивого молодца рассказал мне хлюпающий разбитым носом староста небольшой деревушки, куда мы прибыли малым составом. Багги доставила нас сюда за семь часов стремительной и порой тряской дороги. Сначала она перла нас по Тропе, затем по узкой дороге, следом по еще более узким дорожкам и тропкам, продираясь через ломкий кустарник и распугивая всякую живность.

И вот мы здесь вместе с рассветом – в аккуратной небольшой деревушке Вентира, заселенной не менее аккуратными улыбчивыми жителями.

И вот я, толком не выспавшийся, стою рядом со старостой, что старательно и неумело пытается напихать мне в мозги дерьма. Я улыбаюсь, я слушаю, а староста, думая, что источаемое им словесное дерьмо меня хоть в чем-то убедило, продолжает рассказывать сказки о том, как шел мимо никому неизвестный негодник, что засмотрелся на небесные красоты, споткнулся и упал членом на отдыхающую на обочине здешнюю девушку. Все случилось не совсем по обоюдному желанию, но что уж поделать. Надо забыть и жить дальше, каждый день благодаря судьбу за тихое ласковое счастье…

К концу его речи я начал потихоньку смещаться в сторону бревенчатого сарая и, едва мы оказались за потемневшим углом, я врезал старосте поддых как только он сказал слово «счастье». Следом добавил несколько ударов ногами, стараясь переломать ребра. Каждый имеет право быть трусом. Это его выбор как личности. Но этот выбор у тебя исчезает, как только ты становишься лидером – с этих пор быть трусом ты права не имеешь. А староста Вентиры был гребаным жалким трусом, что предпочел закрыть глаза на жестокое изнасилование молоденькой совсем девушки. А следом он оказался настолько глуп, чтобы врать мне.

Когда получивший удар ботинком в лицо староста отключился, воткнув переломанный нос в землю, я повернулся к Рэку, что подвел ко мне трясущуюся жертву изнасилования с почернелым от побоев и горя лицом. Первое что она мне сказала, с трудом двигая распухшими губами:

– Муж сказал, что я теперь грязная – ведь во мне побывал чужой член.

– Твое лицо…

– Муж сказал, что я ему противна… Бил меня. А его лучший друг подтвердил это… и тоже меня ударил. Сказал, что я хотела, чтобы меня трахнули – иначе бы этого не случилось.

– Рэк. Навести ее мужа и его лучшего друга. Передай мужу, что у них состоялся развод. И сделай так, чтобы оба этих веселых парня оказались грязными.

– Пусть смачно отсосут друг у дружки?

– Прояви больше фантазии.

– Ох уж эти деревенские извращенцы.

– И старосту прихвати с собой. Пусть он тоже потешит свой язык и жопу.

– Сделаем! Тигр! Поможешь?

– И с радостью…

Когда бойцы уволокли стонущего старосту, я повернулся к опустившейся в траву девушке и спросил:

– Чего ты хочешь?

– Убить ублюдка… убить того, кто сделал это со мной…

– А мужа?

– Я любила его… еще вчера я любила его всей душой…

– И?

– Я не хочу здесь оставаться.

– Чего ты хочешь?

– Отомстить!

Я растянул губы в широкой усмешке:

– Легко. Ты знаешь откуда явился в вашу деревню тот явно знающий окрестности ублюдок?

– Возьмите меня с собой. И я расскажу все что знаю.

– Поехали – кивнул я.

– Хочу нож. Острый длинный нож.

– Легко.

– Если получится… тот ублюдок…

– Он будет твоим – кивнул я.

– Поехали – девка с почернелым лицом поднялась и без страха шагнула к замершей у околицы багги, полной вооруженных до зубов чужаков, за чьими спинами виднелась платформа с прикрытым брезентом экзом.

Ей помогли усесться на одно из сидений, прилепили к шее одну из обычнейших дешевых аптечек. Получив дозу лекарств и успокоительного, девушка заговорила. Я внимательно слушал, не обращая внимания на едва слышные стоны, хрипы и оханья доносящиеся из нарядного домика неподалеку.

Еще через десять минут мы покинули Вертину, проехали чуть больше километра и свернули на уходящий вниз лужок, направляясь к темнеющему впереди леску. Над кронами деревьев смутно виднелись мрачные даже издали очертания каких-то построек.

Жертва изнасилования поведала нам что-то очень важное?

Нет.

Обычная банда головорезов любителей. Но это тоненькая ниточка, за которую я дерну, чтобы посмотреть, что на другом ее конце.

Усевшись на бревно, я отшвырнул ботинком дернувшуюся ко мне змею, облокотился о бетонную потрескавшуюся ограду и с интересом изучил нависающую надо мной продырявленную во многих местах стальную… даже не знаю, как назвать эту штуку, поставленную у дороги. Некогда синяя, с жирными белыми буквами… проще всего назвать эту хреновину неким списком.

Главная дорога проходила мимо. Полное совпадение с Зоопривольем, где посетители катились мимо просторных вольеров с диковинным зверьем обитающим в естественных условиях. Тут тоже что-то вроде вольера, а вот зверье здесь обитает обычное. Может даже они отвечают списку из десяти трудноразличимых уже пунктов.

Лень – мать всех пороков. И в месте подобном этом лень правит балом.

Агрессия, опирание на физическую силу и жестокость – еще один из страшных моральных недугов обитателей подобных мест…

Дальше я читать не стал – а то вдруг сразу и ощутил напавшую на меня агрессивную лень. Просто перевел взгляд на стоящее посреди бетонного круга с бетонной же оградой… семиэтажное здание, формой напоминающее оплывший свечной огарок. На фронтальной стене здания было горделиво начертано «Трущоба обыкновенная».

– Охренеть – буркнул я, оглядев эту пусть обветшалую, но в принципе обычную жилую многоэтажку – А что тогда не трущоба?

– Охренеть… – выдавил выскочивший из подъездной двери гоблин в грязной серой майке и такого же цвета шортах. Он дернул лапой, отпуская ширинку и хватаясь за поясную кобуру.

– Не-не – замахал я – С тыла, мужик. Мы с тыла наступаем. А здесь трибуны.

– А? – выпучился ошалевший гоблин.

– Не пали контору, ушлепок! – прошипел Рэк, показывая придурку кулак – Атак с тыла!

– А?

– С задницы!

– Ата-а-ас!

– А дерьмо – поморщился я и коротко кивнул.

Винтовка дернулась в неумелых руках жертвы насилия, но с такого плевого расстояния, плюс оружие лежит на бетонной ограде… пуля угодила в центр прикрытого серой майкой живота и утонула в нем. Захрипевший гоблин завалился на бок и заскреб ногами. Мы чуть втянули головы за надежную ограду и продолжили ждать.