Руслан Михайлов - Низший 3 [СИ litres]

– Вот дерьмо невеселое! – загрохотал Рэк – А я только на ее булки взгляд положил! Мля! Одна дает – не хочу! Другую хочу – сдохла! Мне теперь что делать?

– Валить в медблок! – рявкнул я – И живо!

– Да заживет.

– Бегом! Триста шагов отсюда. И дождись там Йорку! Баск! Влево от тебя три шага. Подбери тесак. И стой у стенки. Так… красноволоску кто резанул?

– Не мы! – несказанно успокоил меня убегающий орк – Та сучья бегунья ей шейку вскрыла!

На самом деле успокоил. Нет ничего более легкого, чем смерть союзника или нейтрала от твоей руки в горячке боя. Тут глаза за руками не поспевают.

– Мы… – булькнула истекающая кровью девка.

Пнув ее подошвой ботинка по губам, велел:

– Тихо.

Та, не обращая внимания на разом вспухшие и наверняка онемевшие губы внимания, торопливо и мелко закивала. В ее глазах – огромных, темных, ошалевших и перепуганных – плескалась безумная надежда. Она рвалась высказаться, но я нарочно медлил, цепко оглядывая место драки.

Дохляки все чужие. Все с ирокезами. У большинства они красные. А это что? Придавленный тушей детины долговязый задохлик с окровавленной башкой застонал, вяло дернулся, приподнял голову. К нему мелкими шажками направился зомби, чутко улавливая каждый звук и заранее подняв для удара дрожащую шипастую дубину.

– Баск! Уймись!

– Они…

– Заткнись и уймись! – уже нескрываемая сталь злобно скрежетнула в моем изменившемся голосе.

Сделав еще шаг, зомби замер.

Я же, подняв голову огляделся и понимающе кивнул. Никакой полусферы. Мы в сумраке, братья и сестры!

Надо спешить.

Наклонившись, с усилием потянул, вытягивая задохлика. Высвободив наполовину, связал ему руки за спиной. Вытянув полностью, связал и ноги. Бросил рядом со всхлипывающей девчонкой. Сам уселся рядом с ними – на спину жирного бородача с ирокезом. Удивительно – задохлик единственный с обычной прической. Жидкие пряди длинных сальных волос. Видать пытался отрастить густую гриву, но получилась какая-то жалкая хрень.

Устало вытянув ноги, глянув на дохлую красноволоску, что обещала нам обед, горько вздохнул и велел пленникам:

– Говорите.

Девка меня разочаровала. У ней начал развиваться шок, и она на глазах теряла сознание. Ну и умирала заодно. Если прямо сейчас взвалить ее на спину и поторопиться доставить в медблок, то есть все шансы на спасение.

Отвернувшись от нее, все внимание обратил на задохлика. Повторять вопрос не пришлось – тот, поняв, что никто не увидит его слабости и трусости, торопливо забубнил, оторопело разглядывая плавающие в крови трупы:

– П-приказали! Вот и все! Ничего личного, чувак! Кровяш велит – ты делаешь.

– Кровяш велел?

– Он! Я вякнул – еще мол не посвящен. Да ты сам погляди – задохлик набычился, и я не сразу понял, что он показывает мне заросшую макушку – Космы мои не обрезаны, не поставлены, не покрашены. Я еще не бригадник. Слушай… ты меня убьешь? Я ведь только и успел что тебя пнуть, да ту девку вашу в бедро пнуть вскользь, когда мимо бежал. Ничего такого.

– Конечно – широко улыбнулся я – Ничего такого. Я понимаю. Поэтому даю слово – отпущу.

– Отпустишь? Не гонишь?

– Слово даю. Уйдешь на своих ногах.

– И с руками?

– Ага.

И с пальцами всеми? И с носом и ушами?

– Ага.

– А…

– Не зли меня, ушлепок.

– Понял…

– Почему Кровяш велел нас убить?

– Да я не в курсах! Только и слышал от твоего кресла, что Кровяшу немало заплатили за расписную руку деревенской сучки. Но кто – не в курсах!

– Расписная рука деревенской сучки?

– Все так!

– И больше ничего не знаешь?

– Клянусь!

– Ну хорошо – я с тяжелым вздохом чуть переместился по спине жирного трупа, взялся за липкий от крови нож.

– Ты обещал!

– Эй… не бзди, ушлепок – буркнул я, вонзая острие ножа в мертвую плоть и давя, пока оно не уперлось в кость – Сказал же – отпущу. Но сначала награжу тебя посвящением в ваши славные ряды.

– Что? Ох… что ты делаешь?

– Ну как что? Сейчас мы тебе сделаем фирменную прическу – оскалился я, довершая оборот вокруг черепа трупа и поддевая кожу с одной сторону.

Теперь сильно, но аккуратно и без рывков потянуть, ножом подрезая кровавые нити. С треском кожа поддалась и, слетев с черепа, заболталась в моем кулаке.

– Ну вот – ласково улыбнулся я, вставая и делая шаг к забившему доходяге – Теперь твое торжественное посвящение, сученыш. Вы какие-нибудь песни поете? Стихи читаете? Ерзаете жопой на коленках ласкового босса Кровяша, что медленно стягивает с вас штанишки? Как все происходит? Может что-то там целуете? Почесываете? Танцуете?

– Стой! Нет! Стой!

– Парик я тебе знатный нашел. Но ведь надо бы сначала тебя подстричь, да? – на этот раз нож вошел в живую плоть и с хрустом пошел по голове, глубоко взрезая кожу.

– А-А-А-А-А-А! А-А-А-АГ-Г-Г-Х-Х! Сука! Сука! Ты БОЛЬНОЙ! БОЛЬНОЙ УРОД! А-А-А-А-А!

Рывок. Захрипевший доходяга отрубился на несколько секунд. А когда очнулся и безумными глазами глянул на меня, я с ободряющей улыбкой помог ему подняться, разрезал веревки на руках и ногах. Обняв за плечо, ободряюще сжал:

– Поздравляю! Тепло поздравляю тебя, малыш! Ты теперь кровяш из кровяшей! И даже не пришлось пухлыми булками по коленкам босса ерзать. Ты счастлив?

– А? Что ты…

Моргая залитыми кровью глазами, он непонимающе улыбался. Но вот до него дошло, он дернул рукой и… наткнулся пальцами на высокий могучий ирокез, гордо вздымающийся у него на макушке.

– Мама…

– Да прекрати. Тебе очень к лицу – улыбнулся я еще шире и решительно подтолкнул его – Дуй к друзьям! Прямиком к Кровяшу! И по-дружески… мы ведь с тобой друзья? Да?

– Да… да… мы друзья… у меня на голове… его ко… кожа…

– Передай Кровяшу по-дружески – гоблин Оди скоро придет за ним и убьет. Передашь?

– Д-да… да… это… – его дрожащие пальцы зависли над ужасной нашлепкой на голове.

– Ирокез теперь твой! Не вздумай снять – зарежу, с-сука! Так до Кровяша и беги с посланием! А твои старые волосы – я глянул на дохлого жирдяя обзаведшегося новой прической – Ну не пропадать же им, да?

Увидев свой скальп на трупе, доходяга вдруг тоненько и долго завизжал. Почему-то подпрыгнув с одновременным странным поджатием ног, он неуклюже приземлился и побежал по коридору, оглашая его завыванием. Облепивший его голову еще теплый и такой красивый скальп с ирокезом гордо резал воздух. Вот бежит настоящий посвященный Кровяш… как все же легко в этой жизни кому-то помочь, исполнить чью-то заветную мечту, сделать кого-то чуточку счастливей… Все же я неплохой гоблин.

– Ты гребаный больной ублюдочный деревенский гоблин…

Чуть обернувшись, я лениво взглянул на знакомую личность.

Старик с перекошенной шеей и искаженным лицом, опирающийся на длинную дубину, держащий в другой руке шокер с зажатой клавишей, отчего голубая дуга гудела не переставая. Еще один купил? Богат ты, старче.