Руслан Михайлов - Низший 2 [СИ litres]

Червь не умолял. Он просил, он даже обещал, но его просьбы и обещания звучали как требования.

– Отдай! Отдай тележку! Она тебе нахрен не сдалась, а меня спасет! Вылезу из жопы, отращу ноги! И верну сраную тележку тебе, гоблин. Но не пустую – нагружу водой и жрачкой! Отдай тележку!

– Я бы ра-а-д… да не могу-у-у… – фальшиво пел пятящийся гоблин, зорко следящий за тем, чтобы червь почти-почти доставал до тележки, но коснуться ее все же не мог. – Отстань, червеобразный. Отвали, сука… пшел нахрен…

При этом ругательства он тоже произносил на певучий манер. Еще и ритм умудрялся отстукивать липким от слизи шлепком.

– Сука! Ты издеваешься сейчас. Стебешься. А подумай – вдруг я доползу ночью до твоей капсулы и стану тебя ждать с шилом в руке! Зачем доводить? Остановись! Договоримся! К твоей выгоде договоримся – но тележка мне нужна! Ты ведь там вверху сказал, что, если я спущусь и помогу нагрузить тележку – ты мне отдашь ее. Я сделал это! Ты не отдал. Я еще раз помог нагрузить – и вот ты уходишь снова! Стой, гоблин. Отдай тележку! Для меня она – жизнь!

– Я бы ра-а-ад… да не хочу-у-у…

Медленно шагая, я рассматривал изнемогающего от натуги хрипящего зомби, пытающегося достучаться до насмешливого ублюдка. И с каждой секундой убеждался – да, в этом черве есть искра.

Его единственная рука была невероятно мускулистой, жилистой. Она выглядела как многократно перекрученный корень – такой же темный и крепкий. Столь же жилисто правое плечо. На шее надуты вены, на мощном торсе отчетливые следы диспропорции – правая сторона гораздо развитее.

– Отдай тележку! Ну же, сука! Пойми – я отплачу! Тележка – мой шанс!

– Я бы ра-а-ад… но не хочу-у-у… но если ты мне отсосе-е-е-е-е-е-ешь… – он перешел на противный долгий визг с отчетливой ноткой мечтательности.

Я схватил поющего гоблина без предупреждения. Схватил сзади за шею. Дернул влево, сбивая с ног и одновременно резко поднимая согнутую левую ногу. Певун ударился о мое колено виском. Вякнул, взбрыкнул и рухнул на пол. Ударом ноги выбив из его руки веревку, добавил пяткой по хрустнувшей челюсти, пнул тележку, заставив ее откатиться к безногому и тут же отошел от лежащего гоблина.

– Да я бы и сам справился. – просипел почти червь, наваливаясь на тележку, вцепляясь в нее мертвой хваткой. – Нахрен мне твоя помощь не сдалась, гоблин! Пшли в задницу! Всем сучьим трио!

– Да я не помогал. – ответил я, неспешно доставая из рюкзака бутылку с водой, а из поясной сумки таблетку «шизы». – Мне его пение не понравилось. Слушай… у тебя какие планы на ближайшие дни и недели? Держи.

Закрутив бутылку, швырнул ее грязному зомби. И тот поймал – цепким моментальным движением. Вцепился в пробку зубами, буквально отодрал ее и начал вливать в себя воду, глядя на меня поверх бутылки. Я терпеливо ждал.

Зомби меня не разочаровал. Мелкими глоточками, не пролив ни капли, высосал всю бутылку, протяжно и долго рыгнул, после чего принялся освобождать тележку от костей, попутно буркнув:

– Пшли нахрен! Пока я вам кости не переломал, суки!

– Хорошо. – понятливо кивнул я. – Мы тут крутимся на патруле. А ты… захочешь поговорить – мы тут. От себя так скажу – мне нужен сильный и смелый боец в группе. Жизнелюбивый упорный боец.

– Пошел в жопу!

– Ну да, – согласился я, – мы ведь еще не в ней, верно?

– Пошел в…

– Сам пошел! – взорвалась Йорка, наградив ворчуна универсальным жестом. – Ушлепок! Что ты на него слова тратишь, Оди? Этот только на наживку годится! Пошли!

– Оди? – переспросил зомби. – Это вы завалили тролля?

– Пошел в задницу! – рыкнула Йорка, и мы пошли на новый виток патрулирования.

– Откатись от певучего гоблина. – не оборачиваясь посоветовал я. – И, если что надумаешь – мы вернемся минут через двадцать. В любом случае тележку поднять поможем.

– Идите нахрен!

– И тебе прекрасного светлого дня, зомби. И тебе!

Когда мы вернулись, пройдя ряд опор туда и обратно, колесный зомби обнаружился под пятнадцатой опорой. Сидел рядом с тележкой, старательно очищал ее от грязи, орудуя чьими-то шортами. Повернувшись, глянул на певучего гоблина. Тот все еще был без сознания. Лежит ничком, рюкзак на спине нетронут, а вот шорты исчезли. Между ягодиц бодро торчит большая бедренная кость, указывающая в стальное небо. Над этим ягодичным натюрмортом задумчиво висит восстановленная нами полусфера.

– А червь с выдумкой. – заметил я.

– Да-а-а-а… – протянула Йорка.

– Что он сделал? – с любопытством спросил Баск.

– Ну… – замялась девушка. – Оди! Расскажи Баску!

– Легко. – пожал я плечами, и мы пошли на новый круг, не перебросившись с безногим одноруким зомби ни единым словом.

Когда вернулись, червь повторил вопрос:

– Вы завалили тролля?

– Ага. – кивнул я.

– Тяжело было?

– Не. – я лениво качнул головой. – Он расслабился и не ждал гостей.

Зомби провел пятерней по лицу, отбрасывая черные патлы. И я обнаружил, что у него только один глаз. Второй закрыт повязкой, теряющейся в волосах. Он показал свою частичную слепоту специально.

– Ну? Нужен тебе еще боец? Без ног, без руки, без глаза.

– Решать тебе. – ответил я. – А мне такое тесто сгодится. Добавлю того, немного сего. Я требую одного – подчинения.

– Пошел ты.

– Ага.

– В жопу.

– Я так и понял, что адрес не изменился.

Новый виток. Зомби молчит, но не бездействует – продолжает ожесточенно очищать тележку сдохшего привратника, сорванные с оглушенного гоблина шорты превратились в черную от грязи тряпку. Я не пытался продолжить беседу. Шикнул на раскрывшую было рот злую гоблиншу.

– Он же мудак неблагодарный. – пробормотала Йорка.

Ну как пробормотала – при желании ее слова вполне можно было расслышать шагов с десяти, а зомби был гораздо ближе.

– Может, и так. – не стал я спорить. – Но делать что-то ради немедленной ответной благодарности…

– Мог бы спасибо сказать! Ты ему ноги подарил, считай!

– Йорка, – вмешался Баск. – Хватит. Представь, через что он прошел. Ты ведь сказала, что у него нет обеих ног, одной руки и глаза. Он живет на грани – еще одно банкротство, и он превратится в червя. В беспомощного червя!

– Червя. – уже гораздо тише пробормотала девушка. – Да… это страшно… и все же! Чего он такой злобный?

– Он мужик крупный. – заметил я. – Даже сейчас он крупный. А раньше его можно было бы назвать гигантом. Широченные плечи, длинный мощный торс. Рост у него был за два метра. Остатки действительно серьезных мышц до сих пор впечатляют.

– И что? Лопнуть и сдохнуть! Вот как это связано с его злобой?

– Напрямую. – глянул я на Йорку. – Чем ты сильней, внушительней и грозней, тем тяжелее переживаешь превращение в слабака. Уверен, когда он был на пике формы и силы, с ним мало кто решался спорить. А уж оскорбить такого бугая… Он был весомой личностью. И после этого превратится в балансирующего на грани зомби… его психика не могла остаться стабильной.