Герман Горшенев - S-T-I-K-S. Резак 2

Я вывернул остатки варенья на стол, подошёл к могучему бару, по-другому не сказать. Здесь было собрано всё самое лучшее из лучшего. Это конечно была бледная копия бара, который был у Траха, но он настоящий коллекционер, а не распонтованный попугай, кичащийся своим богатством и всевластием. Сполоснул водкой сосуд от остатков варенья, нашёл бутылку абсента в 85 градусов. Это почти чистый спирт, правда не прозрачный, но мы же не медицинские образцы для студентов храним, где важно сохранение цвета и формы, а мне нужен только сувенир. Залил банку абсентом. Кот бы не одобрил, но у меня на это дело заказик есть. А что? Если я выполняю основное задание, почему не могу взять шабашку? Надел одноразовый медицинский халат, маску, шапку, в глаз вставил золоте пенсне, в руку взял Пальценож:

— Нуссс, приступим, — попытался я передразнить стиль разговора древнего доктора.

Подошёл к затмевающему солнце. В одной руке Пальценож, в другой хрустальный сосуд полностью освобождённый от варенья и поигрывающий светом заходящего солнца в идеальных гранях. Всё прошло быстро, можно сказать буднично. Великий, наверное, и вправду тупой, если одного раза не хватает. Затмевающий солнце выл, а я помыл нож и руки водкой, не забыв плеснуть спиртного на ровный срез величайшему, сидящему в кресле. Это Стикс и заражения крови не бывает, но так хотелось сделать хоть ещё одну маленькую гадость. Мою шутку оценили, пытаясь выгнуться и замычали в двое громче.

Я вежливо поблагодарил за гостеприимство и найденное для аудиенции время, вышел из комнаты, через вырезанную в стене дырку, а через десять минут был за периметром стаба. За моей спиной завыли сирены тревоги, и по поселению заметались вооружённые люди. Сейчас господина найдут и отправят к знахарю. Поползут слухи, и разумеется у этих слухов будет документальное подтверждение в несколько фотографий, сидящего с высоко заданными ногами господина затмевающий солнце, держащего у себя на голове чудный сосуд, заполненный предметами гордости и залитыми абсентом.

Я шёл и думал, что какое это замечательное место! Даже обычные задания отрежь-принеси на внешке выглядят рутиной, а тут что не дело, так одно веселье. Если бы я знал, что здесь не пекло, а такое весёлое место, то давно бы с одними голыми руками притопал, и не было бы силы меня остановить!

Доберман меня ждал на полянке, где мы обусловились. Я ему продемонстрировал банку с отрезанным культурным достоянием общества или как там великий говорил, культурное развитие общества. Доберман скривился:

— Нафига ты его приволок?

— А это, мой уважаемый учитель, тебе подарок!

Надо было видеть морду пса. Я такие шутки люблю. Пока он соображал, я продолжил ехидничать:

— Будем тебе, товарищ Доберман, оружие делать.

Пёс в основном невозмутимый, но сейчас, хоть на долю секунды самообладание его покинуло.

— Доберман, всё просто. Ты не понял. Следи за мои мыслями, — и я стал размахивать банкой с отрезанными принадлежностями великого господина, затмевающего солнце. — Я ещё в прошлый раз подсуетился, когда узнавал о нём всё. Заговорил с мужиками, а они рассказали, что живёт одна девочка на него очень обиженная и специализация у неё ксер. Полезное знакомство, кстати. Затмевающий солнце, чуть ли не на ней первой свой брачный обычай тренировал. Я к ней, и без задней мысли рассказываю, что проучить хочу, выбирай мол красавица варианты. Можно ушки и нос подрезать, будет как поросёнок ходить с пяточком вместо сопелки, или гадость на лбу написать, или ещё чего выдумаешь. А она мне чуть ли не в пояс кланяться: «Ой спасибо тебе благородный воин. А принеси мне его бубенцы».

— Так и сказала, Благородный воин? — сделал удивлённую морду учитель.

— Ага.

— Это она зря. А вот поручение, самое то для тебя.

— А она мне значит дальше: «Благодарю тебя, я для всех ксер обычный, но талант у меня есть тайный, если ты мне вот такую баночку принесёшь, я тебя отблагодарю. Я вещам внутреннюю структуру менять могу. Хочешь я в твои ножи алмазную крошку вкраплю, и не просто добавлю, а в каждую молекулу завяжу, будут ножи прочнее стали, почти как алмаз, стекло можно будет царапать». Я же сказал, что благодарю красна девица, желаемое добуду, а желание отложу. Теперь понял собака, на что я подписался? У меня мономолекуляры, а для твоих лап они не подходят, вот и бегает мой уважаемый учитель с железяками. Ты, кстати, ножи подточил, как я просил?

Доберман утвердительно кивнул, а я продолжил:

— Смотри сюда. Я у Кота в чулане копался, там у него столько прикольных штуковин валяется.

Я развернул тряпку, в которую была завёрнута очень прочная пластиковая коробка в которой лежал кусок разломанного ножа модели штурм 1024. Такой же как Брата и Пальценож, только весь в трещинах и покорёженный.

— Это Доберман, с первых экспериментов Кота осталось, — пояснил я недоумевающим псу. — Оказывается, он один из неудавшихся ножей сохранил. Вроде как чего-то выращивали не стой стороны. Они с Блохастым обсуждали, когда я мешки тащил. Будем пробовать в твои ножички такие кристаллы вставлять. Сразу скажу, такой острый не получится, Агафья просто не сможет с такими мелкими вещами работать, зато раз в десять будут острее чем у тебя сейчас и даже об стекло тупиться перестанут, армейские каски с одного удара резать будешь. Как тебе, модернизировать комплект ножей Великого учителя, за причендалы злодея?

— Резак, ты скотина, но с тобой дружить крайне выгодно, и учитель оскалил широкую улыбку, выставив свои немаленькие клыки.

Мы шли с Доберманом по лесу, хотя могли бы попросить любой броневиков доставить нас быстро до соседнего стаба, показав удостоверение бойцов армии животных, которую тут весьма уважали, а доберман мог подтвердить это просто своей мордой. Однако, следуя советам Вождя, не того который вёл мировой пролетариат, а нашего Вождя — здоровенного волосатого дядьки-викинга, покрытого шкурам, мы с Доберманом использовать любую возможность развивать свои умения скрытного передвижения по кластерам, недалеко от пекла.

Самое интересное, что это приносило свои плоды. По крохотной капельке, но Стикс давал нам прибавки к нашим возможностям. Были участки, когда нам приходилось ползти ползком, уткнувши рожи и морды в землю пробираться по миллиметру, боясь тронуть засохшую веточку или выдать себя малейшим не слышным для человеческого уха звуком, а бывали места, когда можно было спокойно топать несколько километров, не боясь встретить кого-либо. Иногда, не сговариваясь, останавливались и обходили подозрительную поляну, а затем осторожно сунув туда любопытные морды, посмотреть, чего мы такие пугливые, находили этому несколько подтверждений, стоящих и применяющихся с носка на пятку.