Точи Онибучи - Боевые девчонки. Демон Биафры

Перед ними тонны битого камня и кирпича. Онайи находит тех, кто может действовать, и отправляет к завалу.

– Начинайте копать! – распоряжается она. Поворачивается к человеку, похожему, судя по одежде, на инженера: – Идите в ангары, выводите диггеры. Объявите по радио, если получится, позовите на помощь ваших коллег. И молитесь Чукву, чтобы двери были открыты.

Онайи руководит группой, которая подступает к завалу с краев. Люди поднимают камни и отбрасывают в сторону. У многих аугментов здесь нет дополнительной силы, они так же слабы, как любой человек, но они отчаянно копают. Скоро у всех уже содрана кожа на руках, люди в пыли и известке.

Нигерийцы нарушили перемирие. Это все, о чем она может думать в потрясении.

В десяти шагах от нее бежит Нгози с группой андроидов, несущих кого-то на носилках. У Онайи падает сердце.

– Чинел! – кричит она, бросаясь за ними.

Андроиды не сбиваются с шага. Они спешат отнести Чинел в больницу. Онайи даже не знала, что способна бегать так быстро. Вот она уже поравнялась с ними, флексигласовый щит над носилками забрызган грязью, и она ничего не видит. Только засохшие капли крови.

– Мы нашли ее под центральной секцией. – Нгози говорит задыхаясь, но продолжает идти. – Она была в здании, когда все рухнуло. На одном из последних этажей. Мы почти час ее вытаскивали.

– Она дышит? – Онайи не может скрыть панику. – Она жива? Нгози, скажи мне. Она дышала?

Нгози только качает головой.

Даже когда они вбегают в распахнутые двери больницы, возле которой ждет множество раненых, Нгози молчит.

Коридор на первом этаже забит людьми. Сквозь толпу не пробраться.

– Пропустите! – кричит Онайи. – Это командир Армии Биафры! Пропустите сейчас же!

Ей все равно, что тут есть другие тяжело раненные, что кто-то, может быть, при смерти. Онайи не помнит, когда хотела чего-то так сильно, как хочет сейчас – погрузить Чинел в заживляющий бассейн.

Возле двойных дверей врач в заляпанном кровью халате жестом преграждает им путь.

– Вы не можете войти сюда. У нас все переполнено.

Онайи оскаливает зубы и, выхватив пистолет из-за пояса Нгози, целится ему в голову:

– Ты нас пропустишь.

– Там ребенок! – умоляюще говорит врач. – Ребенок!

У Онайи дрожит рука. Плечи ее опускаются.

– Ребенок, – шепчет врач последний раз. Онайи не двигается, и он указывает на толпу людей позади нее. – Все эти люди остро нуждаются в помощи. Взрывы уничтожили наши беспроводные системы. Мы работаем на генераторах. Мы на пределе. Не знаю, как долго мы так протянем.

Онайи колеблется. Дрожит пистолет в ее руке. Она шипит сквозь зубы:

– У этой женщины есть ценные сведения о тех, кто совершил теракт. Если она умрет, информация умрет вместе с ней. Это вопрос национальной безопасности. – Ее рука твердеет. Она взводит курок. – На правах офицера Армии Биафры приказываю пропустить нас.

Вздохнув, доктор отходит в сторону.

Группа прорывается через качающиеся двойные двери и видит двух медиков, держащих безжизненное детское тело в облегающем костюме, – они готовы опустить ребенка в заживляющую ванну. Онайи наставляет на них пистолет.

– Прочь от ванны!

У врачей лезут на лоб глаза:

– Что проис…

– Посторонись! – Онайи прижимает дуло ко лбу возмущенного врача.

Секунда, и он повинуется. Онайи и Нгози стягивают с Чинел окровавленную одежду, надевают маску для дыхания, быстро погружают ее в резервуар и закрывают его. Онайи поворачивает замок.

Когда раздается сигнал, возвещающий, что машина начала работу, у Онайи будто гора спадает с плеч. Она мечтает полностью расслабиться, но знает, что нельзя. Пока нельзя. Опускает пистолет и хочет поблагодарить доктора, которому угрожала, но понимает, что он скорее плюнет ей в лицо, чем примет благодарность.

Если остановиться, догонят мысли и заново придется проживать моменты смерти Агу, который погиб, защищая ее, после того как она защитить его не сумела. Она будет думать о предательстве Айфи, которая определенно причастна к этой бомбежке. То есть нигерийцы решили, что атаки на город недостаточно, чтобы уничтожить Демона Биафры? Чтобы убить наверняка, решили послать ту, кого она когда-то любила всем сердцем? Им, наверное, нужно было наглядное доказательство, что она мертва? Чтобы точно знать, что змее наконец отрезали голову? Она хочет уйти, но Нгози хватает ее за запястье.

– Ты куда? – В глазах Нгози мольба. Пожалуйста, не уходи.

Но Онайи высвобождает руку:

– Это нарушение перемирия. Я хочу дать им шанс объясниться.

– Одна?

– Ну им же я нужна.

У двери, в ящике шкафа, лежит с десяток упаковок энергостимуляторов и шприцы. Металлическими пальцами Онайи берет шприц, прокалывает одну упаковку, набирает в шприц жидкость и вводит в поврежденное плечо. Силы мгновенно возвращаются. Она сгибает пальцы, разминает руку, и на губах у нее появляется мрачная усмешка. Она сгребает оставшиеся упаковки и уходит. Долго так, конечно, не продержишься, и, когда эффект спадет, можно остаться калекой, но ей хотя бы хватит времени, чтобы сделать то, что она должна сделать.

Она быстро покидает клинику. Толпы раненых в коридорах и снаружи видятся ей как размытые пятна. На улице больше не слышно взрывов. Наоборот, стоит странная тишина. Жуткая тишина, нарушаемая только треском обломков, которые все еще продолжают иногда падать.

Онайи идет целеустремленно, не обращая внимания на просьбы о помощи и рыдания людей, только что потерявших своих близких. Мысленно она говорит им всем: Не волнуйтесь, я отомщу за вас. Я накажу их за все, что они сделали.

Добравшись до бункера на окраине города, она с удовлетворением обнаруживает, что лифт в подземные этажи работает.

Здесь темно, но она не замедляет шаг. Датчики движения освещают путь в помещение, где хранится то, что ей нужно. Она останавливается и несколько секунд смотрит на своего игве. Его лишили способности действовать на воде, чтобы увеличить мобильность. Одну из пластин переделали в щит со спрятанным внутри мечом, который очень легко доставать. На спине – наплечные пушки и снаряды к ним. На поясе – выдвижное копье. Несмотря на то что металлическая обшивка руки кажется цельной, Онайи видит суставы, которые разогнутся по команде, чтобы у локтя возникли пушки Гатлинга.

Амадиоха. Такое имя она выбрала для своего игве. Древнее божество грома и молний, которое подчиняется Солнцу и олицетворяет волю Чукву. Амадиоха. До Биафры, до Нигерии – был Чукву, Высшая Сущность. Дэрен в насмешку над ними назвал свой мех – Алуси, как игбо называли духов. Амадиоха – это алуси правосудия.

Онайи нажимает кнопку у стены, заходит на спустившуюся платформу, которая поднимает ее прямо к кабине Амадиохи. Все тело покалывает, но это не прелюдия к боли. Это предвкушение: сейчас она окажется там, где ей комфортнее всего. Там, где предназначено быть.