Виктор Коновалов - Харон

— Тогда понятно. Доза такая, что и оранжевого расторопа свалит!

Я не имел ни малейшего понятия, что из себя представляет оранжевый растороп, но по контексту можно догадаться, что содержание наркотика просто убойное.

— А что это у вас за прибор? — поинтересовался я.

— Это? — доктор протянул мне «электробритву». — Сканер, улавливающий мельчайшие частички наркотика и определяющий его содержание в крови пациента… Вашему другу повезло, что он вообще выжил. Видимо, по незнанию проглотил сразу тройную дозу — так и кончиться недолго. Причём мгновенно! В шаге от передоза молодой человек остановился… Я, конечно, не изучал ваш биологический вид, но состояние говорит само за себя. Да и коллега подтвердит.

Паук — сухой брутальный мужик около сорока лет — авторитетно кивнул, клацая оставшимися после Игры стальными паучьими лапками:

— Именно так.

Черноус оказался не в состоянии вести осмысленные разговоры, а потому больше работе докторов мешать не стоило. Несмотря на множество слов поддержки, мотивационных речей и щадящего авторитетного давления со стороны игроков, что-то мне подсказывало, что Черноус уже выбрал свой путь. Единственная возможность вылезти из пасти блюющего грязью существа под названием эйфория — лечебница, где это существо изобьют палками, искалечив заодно и узника.

Надеюсь, руководство фракции всё-таки отправит Черноуса на территорию Хединга, где за него возьмутся уже не улыбчивые врачи, а накаченные стероидами медбратья с битами. Жестоко? Пожалуй. Но, наверное, единственный урок, который дала мне Игра, — в некоторых ситуациях жестокость является лучшим выходом. В любом случае узнать о судьбе Черноуса я смогу лишь через сеансы радиосвязи: уже через несколько дней ожидается старт космического корабля к таинственной планете Вторых.

Когда я уже собирался выйти из светлого медблока, оборудованного по последнему слову техники октопусов, то есть совершенно футуристично, со множеством незнакомых мне приборов и механизмов, Черноус вдруг прохрипел что-то более или менее членораздельное:

— Эйфория…альк…

Зелёный тут же подскочил к наркоману, едва ли не хватая его за грудки и внимательно вслушиваясь в бормотание, последовавшее за этим странным «альк».

— Ну? — в нетерпении он застыл над кушеткой. — Что «альк»?! Может, ему что-нибудь вколоть, док?

Такое поведение было совершенно нетипично для воспитанного и вежливого Зелёного, для которого заговорить с незнакомым или малознакомым осьминогом — настоящее испытание, а уж хватать его за грудки… Тем не менее в минуты, когда проявить инициативу было действительно необходимо, Зелёный успешно контролировал природную застенчивость.

Улыбчивый доктор, оттесняя возбуждённого и, возможно, опасного для больного октопуса, ответил:

— Да всё уже вкололи, отойдёт через несколько часиков. Что за спешка то?

Зелёный хотел что-то ответить, но замолчал на полуслове: Черноус снова закашлял и вдруг вполне отчётливо выговорил:

— Лавальк…

Мы с Зелёным переглянулись. Очевидно, для молодого октопуса это было чем-то большим, чем обычным бредом, неприятным воспоминанием или случайным словом, попросту соскользнувшим с языка наркомана. Это была подсказка! Подсказка, выплеснувшаяся наружу, когда телом Черноуса безраздельно правило подсознание (Фрейду привет). Имя оператора (по общему мнению, весьма странного типа) показалось моему новому товарищу ключиком… но к чему?

Взглядом Зелёный показал, что всё расскажет после, в менее людном месте. Мы распрощались с находившимися в медблоке доктором, Пауком и Амазонкой и вышли наружу.

— И что всё это значит? — спросил я у Зелёного, мечтательно поглядевшего за окно, где под яркими лучами полуденного солнца спешно возводился настоящий космопорт. Хотя пока что это больше напоминало усадебный участок миллиардера: высоченный забор, огромная территория и конусообразные здания из стекла и лёгкого камня с претензией на шедевр архитектуры.

— Чёрный, тут смотри, какое дело… — ответил октопус после небольшой паузы. — Я долго думал над феноменом наркотика эйфория и пришёл к выводу, что центральным элементом всей системы поставок является господин Шол де-Мой.

Я хмыкнул:

— Да ты что, Зелёный!..

И зачем говорить то, что является общеизвестным фактом?.. по крайней мере, очень распространённым слухом. К подобным выводам пришёл не один только стажёр, тот же Кторвик несколько раз недвусмысленно намекал, что Шол де-Мой держит весь наркотрафик в Городе. Вероятно, главный автор Культа хотел зародить в моём сердце отвращение к этой персоне, надеясь утвердить мысль о необходимости её убийства… Но сути это не меняет.

Я и сам подумывал над тем, что у объёмного наркотрафика обязательно должна быть крыша, и очень крупная крыша. А какая крыша может быть лучше прикрытия в виде едва ли не главного члена Совета шести? Конечно, взобравшись на вершину пирамиды, Шол де-Мой грёб деньги лопатой, но и остальным звеньям всей системы перепадало немало, так что в целом все оставались в плюсе… кроме разве что обычных жителей города. Но кому до них вообще есть дело?

Зелёный явно понял иронию (с ней у октопусов всё было в порядке, чего нельзя сказать о чувстве юмора), но сделал вид, что пропустил мои слова мимо ушей, и продолжил свои «откровения»:

— В Культе тоже есть свой мини-наркобарон. И это не кто-то из верхушки… Это Лавальк! — Зелёный едва не вскрикнул, но, испугавшись своего же голоса, продолжил шёпотом. — Он пользуется положительным отношением со стороны Кторвика (а оно, поверь, стоит очень и очень многого) и творит грязные делишки прямо у нас под носом! Понятно, что в Городе продажа эйфории не запрещена, но на территории Культа действуют некоторые правила, ограничивающие употребление веществ… А за продажу эйфории вполне можно вылетить из организации! У меня давно были подозрения относительно Лавалька, но слова Черноуса их укрепили. Это Лавальк продал ему тройную дозу! И, что ещё страшнее, Лавальк непосредственно связан с Шол де-Мой! Фактически подчиняется конкуренту Культа…

Я хотел было сказать, что бред наркомана под ломкой явно не может являться доказательством довольно спорного утверждения о связи Лавалька и Шол де-Мой, а участие в наркобизнесе вовсе не гарантирует, что Лавальк сердечно предан члену Совета шести… но передумал. Зелёный был довольно впечатлительным октопусом и в погоне за туманной справедливостью мог ввязаться в неприятности.

— Давай всё расскажем Кторвику? — предложил я. — Он предпримет меры. Не может ведь главный автор отслеживать абсолютно всё! — Кторвик действительно в последнее время был невероятно занят: подготовка к реалити и строительство летательного аппарата съедали всё его время. — Не хочешь ты — могу и я.