Виктор Коновалов - Харон

Хотя о последнем можно было и догадаться. Он буквально читал этот мир, как настольную книгу с потрёпанными временем страницами. Раскрывая Вселенную на нужном месте, он мог узнать часть (и только часть!) от неизмеримо огромного массива информации, хранящегося на её страницах. Но он не мог прочитать книгу полностью. Для этого потребовалась бы вечность (и даже больше вечности): с каждым днём объём книги рос, а скорость чтения равнялась скорости заполнения пустых страниц.

Вот и теперь он вдруг с удивлением обнаружил, что если останется на месте, будет убит упавшим с неба метеоритом. На какое-то мгновение перед глазами Чтеца заискрились цепочки символов и цифр, и он выдохнул: до падения оставалось ещё триста пятьдесят дней и пять часов — за этот промежуток времени у него были все шансы погибнуть от другой нелепой случайности, вроде того бредущего по Тракту шестипалого существа два метра в холке… Конечно, если бы Чтец сам этого захотел.

Шестипалое существо не имело имени. Собственного интеллекта не хватало для того, чтобы в грузном теле появилось сознание, необходимое для самоидентификации, а из разумных, живущих в здешних местах и способных придумать имя для шестипалого, остался только он, Чтец, и его… скажем так, товарищ по имени Риг. Ни того, ни другого классификация фауны, меняющейся каждые пять-семь десятилетий, не интересовала. Точнее, уже не интересовала.

Чтец, если честно, даже не был до конца уверен, что шестипалый существует в реальности, а не является проекцией его больной фантазии, порождённой мозгом, каждое мгновение просчитывающего тысячи вероятностей будущего. Не исключено, что на самом деле шестипалый находился в десятках километров от Чтеца или ещё не родился у мутировавшей самки некогда довольно мирных обитателей Леса.

В любом случае, опасности шестипалый не представлял. По крайней мере, в ближайшие десять-пятнадцать минут. А именно на такой временной отрезок Чтец мог просчитать 99,95 % вероятностей будущего ( 0,05 % составляли погрешность, на деле же он ещё ни разу не ошибался). Дальнейший расчёт нёс вполне реальную угрозу перегрузить мозг и создать 95 % вероятность инсульта — то есть в каком-то смысле будущее Чтеца ограничивалось четвертью часа, попытка осмысленного просчёта должна была обернуться смертью… Но это неточно. Чтец, если быть до конца честными, никогда не отличался большой любознательностью, иначе бы давно понял, что в существующих условиях имеет все шансы обречь себя на вечное существование, что в каком-то роде даже хуже смерти.

«Спорное утверждение», — заметил бы Риг…

Но и вечное существование не смогло бы испугать это небольшое щуплое существо, отдалённо напоминающее хоббита-анорексика, ведь он знал кое-что — и это кое-что автоматически сводило на нет любые переживания… Поэтому в каком-то смысле Чтец был счастлив. Несмотря на то, что вот уже пять сотен лет он жил посреди ядерных пустошей, ведущих заведомо проигранный бой со встающей с колен природой. Жил (по большому счёту) в полном одиночестве, но вместе с тем и в полной стабильности. Полной, насколько вообще стабильным может быть существование в рамках десяти-пятнадцати минут «читаемого» будущего.

Чтец знал, что утром он вернётся в Город мертвецов и обменяет сверкающие штуки, некогда называющиеся светодиодами пятого поколения (символы перед глазами зачем-то показали ему и эту информацию), на воду и еду, чтобы снова вернуться в свой уютный домик на крыше поросшей зеленью многоэтажки и смотреть на звёзды . Он знал, что на этот раз старый мастер Верт обсчитается и даст ему не четыре, а целых пять капсуль с древней синтетической едой, что позволит Чтецу ещё несколько дней не отправляться на Развалины , занимающие добрую треть известного Чтецу мира.

Мог ли Чтец приоткрыть тайну своей собственной истории? Безусловно, мог. Но что бы это дало? Чтец знал кое-что , сводящее на нет любые знания, выходящие за область практически необходимых в данный конкретный момент. Тем не менее мозг (а вернее, та его часть, что работала автономно) порой подбрасывал совершенно ненужную информацию: когда-то давно он жил в Городе мертвецов , как и Риг; возможно, они с Ригом даже были родственниками или, как минимум, друзьями, но произошло нечто , из-за чего город и стал называться Городом мертвецов… Так его прозвали выжившие, в скором времени покинувшие известные Чтецу территории.

Что с ними произошло дальше, Чтец не знал. Да и не было ему до этого никакого дела, ведь он знал кое-что , сводящее на нет всё, что происходило в его жизни, рискующей никогда не закончиться (хотя сам Чтец знал, как минимум, пятьдесят два способа умереть в ближайшие пятнадцать минут с вероятностью в 99,5 % и ещё около ста — с вероятностью в 75 % ).

Развалины

Развалины появились ещё раньше, чем родился Чтец и кто-либо из ныне живущих существ в этом странном и одновременно совершенно ясном мире. Искрящиеся перед глазами цифры, из которых, по большому счёту, существовало вообще всё: и небо, и звёзды, и Развалины, и даже сам Чтец — рассказывали как-то о Великой войне между двумя звёздными цивилизациями. Чтец не знал, какая из этих звёздных цивилизаций победила, но точно знал, что он был одним из последних представителей той, что вошла в историю под именем Вторая .

В общем-то, по состоянию Развалин, которые некогда были развитым мегаполисом, можно догадаться, что его собственная цивилизация явно не стала безоговорочным победителем. С другой стороны (и Король об этом говорил), состояние их бывших противников оказалось ещё плачевнее. За рассказ о Вторых Король даровал Чтецу сразу три капсули с едой, поэтому информация по итогу была не такой уж и бесполезной.

А ещё Король, когда ещё не злился на Чтеца, показывал Рычаг. Рычаг был встроен прямо в трон, и книга Вселенной показала тогда Чтецу, что Рычаг «убил» много тысяч живых. Впрочем, кое-что заставило его воспринять эту информацию с лёгким недоумением, ведь она совершенно не имела смысла. Тогда король на него и обиделся, и даже на Рычаг нажал, чтобы показать всю разрушительную силу своего трона. Чтец и на это никак не отреагировал, за что попал в немилость.

Немилость — вещь странная. Старый мастер Верт, едва не роняя отслаивающуюся челюсть, по-прежнему рассчитывался с ним самой что ни на есть чистой едой из капсуль. Только Король демонстративно не пускал его в свои покои «поговорить» — не такая уж и большая потеря, если разобраться.

Книга Вселенной показывала ему (и не один раз), что Король вообще-то не против прилюдно «простить» Чтеца и снова слушать его рассказы о походах в Развалины, но даже это не произвело на Чтеца никакого эффекта. Хотя тот же Риг готов был полжизни отдать за столь доверительное отношение с самим Королём — на этот бессмысленный факт Чтецу тоже было плевать.