Виктор Коновалов - Харон

Как будто в подтверждение слов Кторвика, Летающая тарелка сделала резкий крен в сторону — мы с Зелёным полетели на пол, остальные едва удержались на своих креслах, схватившись за подлокотники.

Из динамиков раздался сбивчивый голос капитана:

— …Просьба оставаться в своих отсеках!… У нас всё под контролем… Чёрный? Давай в мою рубку, только осторожнее по коридору иди: возможно, придётся снова облетать эту… чёрт!.. В общем, быстрее!

Хватаясь за стенку, я с трудом поднялся на ноги и потёр ушибленный лоб. Рядом, кряхтя, поднялся Зелёный. Мы молча посмотрели друг на друга. В глазах Зелёного промелькнула странный огонёк азарта, после чего он вновь сменился на испуг и удивление.

Странный он какой-то в последнее время… С другой стороны, не каждый день сталкиваешься с покушениями, предательством и убийством, да ещё и вдруг объявившимся родственником из далёкого прошлого. Тем более это должно было ужаснуть тихого стажёра.

— Иди-иди, — сказал Кторвик. — Наверное, мы уже в атмосферу входим. И будь осторожнее с капитаном: опасайся тяжёлых предметов! А то мало ли, хм…

Главный автор замолчал на полуслове, открыл планшет и, повинуясь пришедшей музе, начал что-то записывать. Убедившись, что Кторвик не собирается заканчивать фразу, я покачал головой и вышел из отсека.

Капитанская рубка представляла собой небольшое помещение в самой верхушке летающей тарелки. И без того узкое пространство было заставлено всевозможными приборами с десятками кнопок, показателей и рычагов, о назначении которых я не имел ни малейшего представления. Единственная знакомая деталь — некое подобие руля, на который капитан положил свои пухлые руки.

Капитан полулежал на чёрном кресле с плавными изгибами корпуса. Ходили слухи, что кресло это он перенёс из собственной кабины самолёта. Вряд ли, конечно. Скорее всего, ему сделали похожее на заказ. Но кресла для пилотов-октопусов действительно имели важное значение. Понять всех особенностей профессиональной самоидентификации я как человек пришлый не мог, но из земной жизни напрашивался пример с ракетками теннисистов: у каждого она своя, и с чужой никто из профессиональных спортсменов на корт не выходит.

— Не часто удаётся поговорить с самим Чёрным наедине, — усмехнулся капитан, глядя на меня своими маленькими глазками. — То главный автор рядом, то ваша жена, то Уолк или Зелёный…

Я не знал, стоит ли поправлять капитана и говорить, что мы с Ивой не женаты. Впрочем, не удивлюсь, если в обществе октопусов отсутствовала формальная процедура женитьбы или она «начиналась» с момента беременности. Да и противоречить этому странному октопусу с маленькими глазками и живым наивным взглядом, за которым было невозможно разобрать его истинных мыслей, я не имел никакого желания. Особенно теперь, после двух убийств, к которым капитан вполне мог приложить щупальца.

— Съёмки, интервью, а теперь ещё и эти убийства… — развёл я руками, внимательно наблюдая за реакцией капитана. Но либо он хорошо играл свою роль (как-никак профессиональный актёр), либо действительно не был причастен к условным «заговорщикам». На слове «убийствах» ни одна жилка не дёрнулась на чуть пухлом лице капитана с уже чернеющими от старости щупальцами.

— …а теперь ещё и посадка! — добавил капитан с улыбкой. — Кажется, у вас есть способность… хм, компас? Кажется, я не ошибся. Да? Замечательно! Предлагаю вам побыть штурманом и определить место посадки. У меня для этих целей имеется замечательная объёмная фотограмма с земли (она пришла как раз во время убийства двух бедолаг) и не менее замечательный вид за окном.

— Вид?.. — хотел было переспросить я, но, поражённый, замолчал. Повинуясь незаметному движению капитана, полукруглая крыша рубки, лязгнув, начала открываться, являя довольно крупный квадратный иллюминатор полтора на полтора метра.

Иллюминатор был немного подпорчен парящим во внешней невесомости космоса мусором. Возможно, именно по причине недавнего столкновения летающая тарелка и вынуждена была совершить резкий вираж в сторону, стоящий мне шишки на лбу.

Но это не главное. Главное — тот самый «вид за окном».

Прямо передо мной посреди черноты, размываемой светом далёких звёзд, парила планета Вторых. Её искривлённый горизонт был освещён лучами поднимающегося с противоположной стороны солнца. Лучи окрашивали очертания планеты в ярко-розовые тона. Вокруг кружили два естественных спутника, словно глаза звёздного великана, растворившегося в холодном космосе несколько миллионов лет назад.

Сквозь плотные тучи отчего-то тёмного цвета я с трудом различал очертания океанов и материков. Вернее, материков и океанов: воды на планете Вторых было существенно меньше, чем на Земле. По большей части материки были окрашены в блекло-жёлтый безжизненный цвет пустынь и тёмно-коричневый пустошей, но кое-где, обычно в отдалении от чёрных точек разрушенных городов, виднелись зелёные участки леса.

Мир Вторых жил. Вернее, оживал после страшной войны, которую Вторые вели с соседями по звёздной системе.

— Планету Первых мы пролетели ещё ночью, — пояснил капитан. — И там разрушений, могу сказать, не меньше… А уж обломков! Едва от управления смог оторваться, чтобы к Лавальку подойти. И вот чем всё это закончилось…

— Почему тут такие чёрные облака? — недоуменно спросил я у капитана.

— А это не облака, — улыбнулся октопус. — Это мусор. Вокруг планеты в своё время взорвали десятки, если не сотни, кораблей. Вот они и кружатся по орбите, медленно падая на землю и сгорая в атмосфере. Наверное, с планеты это выглядит ещё красивее… будто взрываются десятки метеоров! Красота! В общем, активируйте свой Компас, и будем садиться!

Я впервые видел капитана в столь возбуждённом состоянии. Обычно грустный и наивный взгляд его маленьких глазок сменился на восторженный. И неудивительно: капитан стоял в шаге от своей заветной мечты — войти в историю октопусов как первый исследователь Вселенной.

Но даже это не заставило меня увериться в его невиновности.

Чтец лежал на мягкой подстилке в своём доме на крыше многоэтажки и смотрел на яркие огоньки звёзд и вспышки десятков метеоров, сгорающих в атмосфере. В прошлый раз летающая тарелка оказалась лишь видением, воспроизведённым мозгом, который ежеминутно обрабатывал сотни цифр и просчитывал тысячи вероятностей. Но Чтец знал, что однажды (и, скорее всего, в самое ближайшее время) видение станет явью. Поэтому он совсем не удивился, когда в чёрном, со звёздами-огоньками, небе появился плоский корпус космического аппарата и направился в сторону Города мертвецов.

Проследив за летающей тарелкой уставшим взглядом, Чтец поднялся с удобной лежанки и поспешил следом, туда, где за высокими стенами города спал его товарищ, Риг. На этот раз он вновь проиграл в «гляделки» этому ночному звёздному небу, однако впервые за многие годы Чтеца интересовало совсем другое.