Семён Афанасьев - Алекс и Алекс 4

— Единичка, как ты думаешь, ты ж далеко не дурак… Какая самая главная ценность Жонг Гуо, сегодня, в наше с тобой время, во внешней политике моей страны?

— Да хер его знает, — безразлично пожимаю плечами. — Ты обо мне слишком хорошо думаешь. Я не созрел для столь глобальных обобщений, на основании бесед исключительно с тобой.

— Странно. Я думала, ты много общался с кем-то из Шаньси, и язык учил там же… судя по диалекту… Ладно.

— Так а какая ценность-то? — возвращаю её к теме разговора, поскольку она, упомянув о Шаньси, ушла в себя и о чём-то задумалась.

— Мы хотим, чтоб в течение ещё максимум трёх поколений все в мире искренне считали, что в нас нет угрозы их физическому существованию. Военной угрозы, — моментально поправляется она. — Мы считаем, что эпоха военных противостояний канула в лету. Ну или должна кануть в лету, поскольку нашему миру совсем немного и до оружия, убивающего целые города и территории. Мы хотим, чтоб весь мир разделил наше понимание: отняв чужую жизнь в войне, ты не сделаешь свою счастливее.

— Автоматически — нет, — пожимаю плечами. — А применительно к конкретному раскладу, я б с тобой очень поспорил. И даже не столько я, сколько сержант Кайшета.

— Не цепляйся к словам, — с досадой морщится она. — Ты думаешь, я не убивала? Пф-ф-ф… Вот этими руками! — она зачем-то вытягивает в мою сторону длиннющие наманикюренные ногти.

Странно. У Жойс и Камилы таких когтей нет, у Хаас тоже.

— Дело не в обстоятельствах. Дело в ценностях. Человек не должен рассматривать убийство себе подобного в качестве инструмента для достижения любых своих целей. — Чётко и безальтернативно завершает посыл она. — Это и есть наша главная ценность, она же — цель нашей социальной пропаганды на ближайшее неопределённое время.

— Угу. Выгодная позиция, — оживляюсь после этого пассажа, поскольку мне действительно весело. — Когда все вокруг превратились в пацифистов и разоружились, то демографическое преимущество в войне каменными топорами будет решающим. Здорово придумали! — смех даже изображать нет необходимости.

— А нам это ненужно, — чуть свысока и отстранённо улыбается Чоу. — Эволюция. В глобальной конкуренции систем, победит тот социум, который лучше интегрируется с другими, раз. Чья производительность труда выше, два. И чьи действия с их системой ценностей не вызывают автоматического отторжения как снаружи, так и внутри. Кстати, а где ты так насобачился по ЖонгГуо, если ты у нас даже не был?

— Самообразование, — рассеянно двигаю плечом.

Она застала меня чуть врасплох, оттого спросить Алекса о легенде не успеваю. Впрочем, самообразование в данном случае чистейшая правда, хоть и не вся. А там, шут его знает: может, и у её девятого ранга есть способность отличать ложь. А так, она видит, что я искренне говорю, что думаю.

— Я просеяла твою биографию до мельчайших песчинок, Единичка. — Заговорщицки сообщает она. — Купила доступ ко всем подряд полицейским базам, включая негласный аппарат. Ты действительно самый обычный уличный мальчишка. Ещё и из не совсем успешной семьи, прости. И такого же района. А твоё понимание нас, кстати, на факультете для иностранцев тянет на бакалавриат, — буднично сообщает она.

— Где? — не сразу понимаю, о чём это она сейчас.

— Пекинский университет. Факультет, где я училась. На нём есть два потока, — добросовестно поясняет она. — Говоришь ты вообще без вопросов, я тебе ещё на экзамене сказала: выбирай язык или литературу… В общем, по паре специальностей бакалавра для иностранцев ты бы мог получить.

— Это ты сейчас решила?

— Хренасе. Оказывается, слишком много «хорошо» тоже плохо, — выдаёт ребус задумчивое лицо Алекса по внутренней связи.

— Нет. На экзамене, когда арбитром выступала. Местные сапоги твою работу не то что не оценили, они её даже не поняли, — она презрительно фыркает. — А я всё-таки почти доктор, и не только медицинский. Отсюда и мой текущий интерес к тебе. Единичка, как бы ты относился к лягушке, которая б в дикой варварской стране неожиданно заговорила на твоём родном языке, без акцента? Ещё и понимая более половины твоих внутренних ценностей, почти как человек?

— Возможно, посчитал бы, что мы с ней не такие уж и чужие люди. — Теперь мне становится весело от приведённого ею примера.

А по опыту Алекса, я уже очень хорошо могу экстраполировать, как чувствует себя человек, вырванный из естественного круга общения (не важно, в силу каких причин). И местами оттого страдающий от одиночества совсем не по-детски.

_________

— ЮньВэнь, я почти тронут твоим участием в своей судьбе. Но мне сложно согласиться с твоим ключевым посылом. — Смотрю на неё чуть насмешливо. — Забота столь серьёзной дамы, как ты, о столь ничтожной лягушке навроде меня — это не то, что я могу понять либо принять.

— А что тебя смущает? — напрягается она. — Лягушка, которая выучила язык; которая соображает в культуре, пусть и неидеально; уже на две головы выше многих людей , которые считают себя выше этой лягушки. Тем более, что лягушкой-то я тебе не считаю же. Это была аналогия. Может, всё же возьмёшь меня за руку?

В её голосе слышится столько заботы и участия, что меня мало не передёргивает от елея. Хотя, как ни парадоксально, она ни грамма не врёт. Ну или искренне считает, что говорит правду.

— Слушай, а ты в меня сама не того…? — с опаской бросаю пробный шар. Мало ли. — А меня ты часом не любишь местами?

— Нет. Как мужчину — однозначно нет. — Твёрдо отвечает она. — Как мужчина, мне нравится Моше. Во всех смыслах. Но у тебя есть масса других плюсов, ему недоступных.

— Загадочно. И пугающе. Когда я чего-то не понимаю, я этого боюсь, — поясняю в её раскрывшиеся немым вопросом глаза. — А когда я чего-то боюсь, я бываю крайне неконструктивен. В механике принятия решений, в том числе.

— А давай поиграем в эту игру с другой стороны. — Она неожиданно что-то решает для себя и, заглянув в свою пустую кружку из-под чая, без комплексов берёт со стола мой недопитый кофе. — Что для меня важнее, личная жизнь или работа? Ответь ты.

— Блин. Работа. — Внимательно слежу за ней, в том числе глазами. Потому в своём ответе уверен.

— Правильно. — С удовлетворением прикрывает веки хань. — А ты для меня ценен в работе? Или в чём-то ещё?

— Если б не преамбула, подумал бы, что ты меня гипнотизируешь. В работе…

— А для своей работы я готова на всё? Или есть рамки и границы?

— На всё, — вынужденно констатирую уже предсказуемое. — Ладно. Теперь мой вопрос. Какова твоя конечная цель? Чего ты, подобным образом обхаживая меня, на самом деле от меня хочешь в самом конце пути нашего плодотворного сотрудничества? На которое ты намекаешь со всех сторон?