Дмитрий Серебряков - За гранью возможного [СИ]

— Твоя трансформация Мелинду не спасет, и хуже того, ты, как и прежде, будешь ее чувствовать. — Мрачно произнес мой ИР. — Так стоит ли терять последнюю надежду на спасение, используя эту силу?

— А есть другой вариант? — Хмуро посмотрел я на него, а после перевел взор на того, кто, как и прежде, сидел как статуя на одном месте перед костром.

— Он тоже не поможет. — Покачав головой, произнес Гельберт. — Судя по силе всех троих, даже если Ланц уберет тебя и встанет за руль физического тела, то максимум, на что его хватит, так это на не очень длительный бой. К сожалению, пока основная часть силы запечатана, он не особо сильно отличается от тебя самого. Разве что опыта больше.

— Тогда что делать? — Вернул я свой взор на Гельберта, гневно и возмущенно добавив. — Просто смотреть, как эти гады буду издеваться над Мел?!

— Нужно не смотреть, а думать. — Спокойно возразил Гельберт. — Из любой ситуации есть выход. Главное — его увидеть.

— Бесполезная мудрость. — Раздраженно ответил я.

— Может и так. — Согласился ИР. — А может мы действительно не видим решения просто потому, что не замечаем его.

— Что-то сомнительно, что ты с огромным опытом не смог увидеть решения. — С досадой махнув рукой и обессиленно присев на стул, устало произнес я.

Пока мы с Гельбертом беседовали, Мэй отошла в сторонку и, задумчиво уставившись в сторону Ланца, застыла на месте. Я сначала слегка удивился столь странному ее поведению, но после забыл. Меня больше заботила судьба Мел, чем какие-то непонятки в мыслях феи. И зря. В отличие от нас Мэй решила действовать. Причем мы с Гельбертом сразу ощутили это самое действие. Фея, собрав все негативные эмоции, а также жажду обращенного, которая хоть и притаилась в глубинах разума, но никуда не исчезла, просто взяла и бахнула всем этим в барьер. Сила эмоционального удара была столь огромной, что весь внутренний мир затрясло и зашатало. Я недоуменно переглянулся с Гельбертом, и только после этого заметил два события, что ввергли меня в шок.

Первое заключалось в том, что на стене барьера образовалась трещина. Она была небольшой, всего с волос толщиной, но была! А вот второе вообще выходило за рамки понимания. Ланц, — впервые! — повернулся и посмотрел на Мэй. Фея, уперев руки в барьер и прикусив нижнюю губу, давила эмоциями и жаждой. При этом ее взор был устремлен на Ланца, который не только обернулся, но и встал с места, и с удивленным выражением лица наблюдал за тем, как постепенно трещина расширялась. Когда же барьер начал расходиться сеткой многочисленных повреждений, Ланц перевел свой пристальный взор на меня. В его глазах не было гнева, злости или расстройства. Там вообще не было почти ничего, кроме одного. Усталости. Огромной и бесконечной усталости от всего.

Барьер разлетелся осколками как-то резко и легко. При всем своем желании я так и не смог что-либо сказать. Это все выглядело настолько нереалистично, что просто не верилось в происходящее. Я аж встал со стула от изумления. Причем, судя по ступору Гельберта, даже ИР не понимал, что происходит. Между тем Ланц спокойно подошел к Мэй и, присев на корточки, посмотрел в ее глаза.

— Думаешь, он достоин? — Произнес Ланц, не отводя взора. На что фея уверенно кивнула головой. — Но ты ведь понимаешь, что это их не спасет?

Мэй растерянно взглянула на меня, потом опять на Ланца, но видимо что-то решив для себя, сжала кулачки и уверенно кивнула головой.

— Хорошо. — Устало произнес он и, поднявшись, сделал вроде только один шаг, но при этом резко оказался прямо передо мной. — Это не спасет ваши жизни, но, возможно, спасет ваши души.

После этих слов Ланц положил мне на плечо руку и, тяжело вздохнув, исчез. Вот так просто, взял и исчез. Ошарашенно осмотревшись, я только сейчас увидел тонкую нить между моим плечом и все ещё горящим костром. Пламя костра резко вспыхнуло, а после стремительно полетело в меня. Я инстинктивно прикрылся руками, но огонь не сжег меня, а просто соединился со мной. Став одним целым с разумом.

— Разрушила барьер и вернула всю силу Ланца. — Задумчиво произнес Гельберт, глядя на смущенную фею. — Девочка моя, кто ты на самом деле?

Мэй еще больше смутилась и отвела взор.

— Гельберт, ты сейчас о чем? — Пытаясь разобраться с тем, что происходит, спросил я. — А еще мне не помешали бы пояснения.

— Да так, о своем. — Хмыкнул он, повернувшись ко мне. — Тебе сейчас нужно думать не обо мне или Мэй, а о себе.

— Почему это?

— Только что Ланц, если ты не понял, передал всю свою силу тебе. — Улыбнувшись, ответил он. — После чего ушел навсегда.

— Что-то я не ощущаю какого-то прилива сил. — Недоуменно произнес я, осматривая свое тело.

— Да, кстати. — Словно что-то вспомнив, хлопнул себя по лбу театрально Гельберт. — Он еще тебе свой пространственный карман оставил в наследство. А там много чего полезного есть.

— Все это звучит очень хорошо. — Неуверенно произнес я. — Но я повторю. Никаких изменений не ощущаю.

— Чтобы что-то ощутить, нужно сначала вернуться в реал. — Насмешливо произнес Гельберт. — Вот только, прежде чем это сделать, тебе желательно очень внимательно меня выслушать.

— Хорошо. — Согласно кивнул я, присаживаясь. — А не проще, как раньше, мыслеобразами?

— Проще. — Хмыкнул он. — Вот только у тебя в голове сейчас такой бардак, что боюсь, это не самый эффективный метод в данный момент.

Мелинда с огромным трудом смогла прийти в себя после немыслимой боли во всем теле от артефакта мучителей. Но еще больше её пугала сама мысль о том, что ждет впереди. Еще недавно мучившие сомнения исчезли без следа. Какая теперь разница, клон она или нет? Конечно, Мел и раньше замечала странные моменты в своем поведении, а также разницу в способностях до и после прибытия в новый мир. Разницу она объясняла себе частичной блокировкой памяти учителем. Вот только списать на учителя разницу в опыте феи не выходило. Но и тут Мелинда сама для себя придумала оправдание в виде хитро придуманного способа учителя по временной замене феи. Что неудивительно, с учетом абсолютной веры в Гермеса.

Именно поэтому слова Масиха так сильно ударили по психике девушки. Тяжело осознать, что она лишь временная игрушка в руках кого-то, но еще сложнее принять данный факт за реальность. Сразу сами по себе всплыли в памяти все несовпадения. И не только в памяти. Люси Хей никогда бы не влюбилась в мальчишку. Профессионалу непозволительны эмоции. Если они появились, то отрежь их сразу под корень. Но Мелинда не смогла, и в итоге влюбилась. Люси не попала бы в ловушку, она сама бы ее создала. Даже сейчас Мелинда чуть не сошла с ума от боли, но при этом четко помнила о том, что Люси переживала и намного большую боль. Ей буквально в прямом смысле снимали кожу живьём, да и вообще, чем только не пытали. Для Люси уже давно перестало существовать само понятие боли. Это стало частью ее самой, но не Мелинды.