Фалько - Наследие. Часть 2 [АТ]

— Телефон есть, — вставил Николай, показывая на телефонный аппарат, стоявший на рабочем столе. — Смотря кому звонить будем.

— Сейчас попробуем, — я деловито прошёл к столу, уселся на край, поднимая трубку. Странно, что на самом аппарате не было кнопок, только двуглавый орёл в центре. Гудка как такового не было, лишь странные звуки.

— Говорите, — раздался в трубке женский голос. Я удивлённо посмотрел на трубку, кашлянул в сторону.

— Срочно, немедленно, — важно произнёс я, — соедините меня с отелем Астория. С Петром Сергеевичем Наумовым.

— Ожидайте, — тем же спокойным голосом произнесла женщина.

Николай, да и остальные, смотрели на меня с любопытством.

— Трубку можно положить, — подсказал он. — Князь может оскорбиться, что мы сбежали.

— Да ради бога, — хмыкнул я. — Пусть хоть волосы на голове рвёт. Если что, ссылайтесь на меня. Какого дьявола он вообще нам помешал? Кхм, Мария, простите.

Сестра Николая мило улыбнулась, как бы говоря, что это не такое страшное ругательство, чтобы смутить её. Телефон тренькнул.

— Кузьма на связи, — привычно выдал я.

— Это Наумов, — послышался знакомый голос.

— Пётр Сергеевич, доброго дня. Спасайте. Мы сейчас в Екатерининском дворце и у нас на хвосте князь Разумовский. Просим подкрепление в виде Константина Николаевича или тактический удар в лице Геннадия Сергеевича.

С той стороны повисла небольшая пауза. Я же улыбнулся, подмигнул Марии.

— Подкрепление будет, ждите. И не натворите глупостей.

— Мы прячемся, глупостей не творим. Конец связи.

— Конец связи, — ответил глава рода Наумовых.

— Удобная штука, — сказал я, положив трубку, — и номера запоминать не обязательно. Подкрепление обещали прислать, будем ждать.

— Кузьма, это конечно весело, но я бы не стал шутить, используя служебный телефон, — сказал Николай. — Разговоры слушают, если они не под особым кодом идут. А там, как всегда, недостаток кадров с чувством юмора.

— Вроде бы ничего такого не сказал, — удивился я.

— Спасайте, подкрепление, прячемся, Разумовский, — свёл он весь разговор в одну фразу. Улыбнулся. — Даже интересно, что будет.

Затем я наблюдал удивительную картину смеющегося наследника, схватившегося за край стола, чтобы не упасть. Может, это накопленное напряжение в подобное вылилось, но смех оказался заразительным и уже через минуту мы все не могли остановиться, утирая слёзы. Только через пару минут Николай пару раз вздохнул, беря себя в руки. Достал платочек, чтобы промокнуть проступившие слёзы и подошёл к окну. С этой точки было плохо видно главный вход, но зато просматривалась аллейка, по которой широким шагом удалялся князь Разумовский. Позади него шёл тот самый хмурый мастер из царской охраны, словно конвоировал его.

— Итишь ты, как получилось… — произнёс я.

— А что такое Итишь? — с любопытством спросила Мария.

— Зверь такой, — отозвался я. — Особо злобный и страшный.

Кабинет, как и многие комнаты, был проходным, поэтому со стороны лестницы к нам без стука заглянул Константин Дашков. Оглядел помещение.

— Всё в порядке? — спросил он.

— У нас всё отлично.

— Сигнал поступил… — он ещё раз всех оглядел, — что вам помощь нужна.

— Всё действительно в порядке, — ответил Николай.

— Хорошо, — он серьёзно кивнул и направился не к лестнице, а дальше по коридору к биллиардной.

— Его что, выгнали? — тихо спросил я.

— Скорее, выпроводили, — подобрал Николай более мягкое слово. — Заде́ржитесь у нас ещё немного? Мы ведь не закончили ту партию? Маша, можешь показать девушкам свою коллекцию кукол. У тебя же их целая комната?

— Точно, — она встала, поправила платье. — Только я в куклы уже не играю, это просто коллекция.

— Мы понимаем, — улыбнулся Николай.

Пока девушки пошли следом за Марией, мы вернулись в биллиардную. Я прошёл к бару, разглядывая бутылки. В основном крепкий алкоголь, начиная от тридцати градусов. Цифры на бутылках поражали, самая старая датировалась тысяча восемьсот сороковым годом.

— Интересно, он не выдохся?

— Пока закрыт, не портится, — отстранённо ответил Николай. — Дед говорил, если открыл, надо допить…

— Нет, я не пью, — улыбнулся я, оборачиваясь и демонстрируя ту самую старую бутылку. Последнюю фразу Николай сказал явно не про алкоголь. — На меня спиртное действует… точнее, после него я могу что-нибудь эдакое учудить, так что лучше не пить вовсе. Кстати, я не сильно начудил? Просто не нравится мне великий князь. До изжоги.

— Не сильно, — он катнул шар по столу, умудрившись стукнуть ещё один и загнать тот в лузу. — Мне бы тоже хотелось вот так легко говорить то, что думаю.

— Если из-за этого будут неприятности, ссылайся на меня. Я в этом плане толстокожий, меня столько ругали, что уже привык.

— Не буду, — он решительно выпрямился, беря кий. — Перекладывать вину и прикрываться друзьями недостойно сильного человека. Так говорил дед.

— Смотрю, ты очень любишь дедушку.

— Он был хорошим человеком и сильным правителем. Хочу быть похожим на него. Ну что, партию? — он коварно улыбнулся. — Будем делать ставки? В игру принимаются только смелые люди.

— Ты мне сейчас не самого приятного героя из одной оперы напомнил.

— Лучше не вспоминай, — он поморщился. — Терпеть её не могу.

— Тогда партию, — согласился я. — Выиграешь, когда-нибудь научу хитрому и уникальному приёму, который никто, кроме меня, не знает и не умеет.

— О, — насмешливо протянул он. — Думаешь, что есть шанс победить? Тогда, чтобы мне поставить?

— Пропуск во дворец, — рассмеялся я. — А то ваш начальник охраны смотрит на меня так, что неуютно становится. Туда, говорит, ходи, сюда — не ходи.

— А давай, — согласился Николай. — Как только ты сможешь у меня выиграть, хотя бы раз, будет тебе пропуск. Но учти, поддаваться я не стану.

— Если драться, то только в полную силу, — согласно кивнул я, принимая второй кий. Затем мы обменялись крепким рукопожатием.

— Ваш ход первый, — сделал он широкий жест к столу.

После небольшого, на мой взгляд, происшествия с наследником, меня из Санкт-Петербурга попросили. Пётр Сергеевич пришёл вечером, поблагодарил за помощь и разрешил ехать домой. Уже позже я узнал, что после того случая великому князю Разумовскому запретили посещать дворцы, где в данный момент проживала императорская семья. Родному дядьке запретили видеться с племянником и племянницей. Сказать, что он был зол и рассержен — значит, ничего не сказать. Он рвал и метал, едва не устроив драку на совещании княжеских родов. Можно быть уверенным, что злобу он на меня затаил лютую.

Пока в Северной столице полным ходом шло веселье и разборки благородных родов, в Москве было удивительно тихо. Такое чувство, что все беспокойные уехали и город решил немного отдохнуть. Пробок от этого меньше не стало, но в этом виновата погода. К середине декабря столицу засыпало таким слоем снега, что коммунальные службы не успевали его убирать. А ещё было жутко холодно. Хорошо, что крытый стадион, куда мы дружно ходили на зарядку, неплохо отапливался. Правда, её пришлось переносить на полчаса и сдвигать завтрак вместе с первым занятием.