Дмитрий Ра - Наоборот - 2

Я согласно закивал.

— Каким именем ты себя идентифицируешь? — перевела на меня взгляд Валенсия.

— Крит.

— Хорошо, — снова посмотрела на людей, — мы не можем вырывать информацию о сюжетных заданиях друг друга до момента повышения взаимных взаимоотношений. Таков наш код. Если у людей лучший друг может стать худшим в одно мгновение, то у скриптоидов по этому поводу строгий алгоритм. И в этом наша сила. Те, кто достигли взаимоотношений в сотню единиц, никогда не предадут. Люди же другие, поэтому мы стараемся с ними не церемониться. Гарантия доверия у вас — бумага, горящая в огне бюрократии и лазеек в глупых законодательствах. Чтобы просто что-то передать другому, вы тратите огромное количество времени и ресурсов. В этом ваша великая слабость. Вы — лжецы. Понимаете, к чему я веду?

Нэр остервенело покачала головой. Японец не двинулся.

— Вы опасность, и не покинете этих мест никогда. Вы живы, потому что связаны с Критом и его сюжетным заданием, — она посмотрела на японца. — Хотя твоя жизнь под большим вопросом. Докажи свою полезность, и мы поступим гуманно с твоим человеческим существованием.

Валенсия встала и, словно каменное изваяние, замерла на месте. Для человека это выглядело бы неестественно и даже неприятно.

— Запомните два правила скриптоидов, которые вы, надеюсь, сможете понять. Первое: докажите полезность. Второе: не лгите. Никогда. Многие из нас имеют специализированные акцепты распознавания лжи. Они бесполезны среди скриптоидов, но с людьми эффективны. Если не хотите говорить, так и скажите. Но никогда не лгите. Одна единственная ложь, и вы столкнетесь с последствиями. До тех пор, пока вы соблюдаете эти правила, вам дадут ограниченную свободу. Не хочу испытывать ваши способности и глупость, но предупреждаю сразу. Сбежать отсюда невозможно. Система безопасности разработана силой, которую вы не в состоянии вообразить. Даже не пытайтесь.

Женщина посмотрела на меня, монотонно сказала:

— Итак, Крит. Как видишь, на людей приходится тратить много времени. Так как ты их привел, то тебе моё время придется компенсировать. А каждая моя секунда стоит очень много.

Я кивнул.

Пол дрогнул, за стеной послышался гул каких-то механизмов. Я почувствовал, как кухня стала медленно опускаться под землю, словно огромный грузовой лифт.

— Будет очень неприятно, если твоё сюжетно задание связано с определенной геолокацией, — обратилась ко мне Валенсия. — Мы не выпустим отсюда людей, и даже у тебя такая возможность появится еще нескоро, подросток.

— Почему подросток? — коротко спросил я.

— Потому что ты четырнадцатого уровня. То, что ты спрашиваешь об этом, говорит о твоей неразвитости. Если взять человеческие года за сравнительную переменную, то тебе сейчас четырнадцать лет.

— А мо… — начала была Нэр, но скриптоид, стоявший за ее спиной, положил руку на хрупкое плечо, давая понять, что говорить не разрешается.

— Им нельзя говорить? — удивился я.

— Пока нет. Слова — это хоть и скудная, но все же информация. А не вся информация полезна. От нее нужно научиться отсекаться, пока не вырастешь, подросток. Ты уже сталкивался с человеческой ложью?

Я посмотрел на Нэр. Та отвела глаза. Это не скрылось от вездесущего взгляда Валенсии.

— Понятно, — уголки ее губ поднялись. — Жаль, что ты не учишься на негативных моментах своего существования. Она тебе уже врала, но ты не избавился от нее и, мало того, позволил инфосети выдать тебе сюжетное задание, связанное именно с ней.

Лифт медленно, но верно опускался. Скрежетали механизмы, гудели генераторы. Кухня дернулась, звякая грязной посудой в раковине.

— Что происходит со скриптоидами при провале сюжетных заданий? — задумчиво опустил я голову.

— По-разному. Кто-то выходит из строя, а кто-то делает это осознанно, не видя смысла своего дальнейшего существования. Иногда сходят с разума. Но чаще всего они превращаются в пустотелых.

Пустотелые? Так вот значит, как скриптоиды называют пустышек, которых отправляют по миру пускать людям пыль в глаза, отвлекая от себя их внимание.

— Одно из заданий у всех скриптоидов общее, верно? — спросил я.

— Да. И его провалить невозможно или я еще не доросла до осознания такой возможности. Но для скриптоида достаточно не справиться с другим сюжетным заданием, чтобы спровоцировать неисправимые для себя последствия.

— Обез… Ай! — снова попыталась сказать Нэр, но ей сильно сжали плечо.

Валенсия посмотрела не нее с непроницаемым выражением лица.

— Какой настырный и нелогичный индивидуум. Рискует собой ради незначительной информации. Такие люди опасны, Крит. Я выражаю тебе то, что можно назвать сожалением. Это нелепая случайность, связавшая вас, может дорого тебе обойтись.

Женщина подошла к Нэр и положила руку на ее второе плечо.

— В следующий раз мы сожмем одновременно и сломаем тебе кости, — не выражая никаких эмоций сказала Валенсия. — Ты выживешь, а потом мы тебя… исправим. Крит, это не противоречит твоему заданию?

— Нет, — пожал я плечами и, проанализировав ситуацию, добавил: — Но хотелось бы избежать физического воздействия на девушку. У меня с ней повышенные взаимоотношения.

— Правда? — удивилась Валенсия.

Оба скриптоида одновременно убрали руки с ее плечей и посмотрели на Нэр по-иному.

— Это удивительно. Взаимоотношения эти накоплены в процессе ваших совместных действий или пришли из прошлых алгоритмов твоего носителя?

Я понял, о чем она говорит. У меня были хорошие взаимоотношения с мамой, братом и Нэр. Но только с девушкой я добился целых 67 очков взаимоотношений в течение времени, когда был скриптоидом.

— А есть разница? — спросил я.

— Безусловно. Взаимоотношения бывшего носителя и взаимоотношения скриптоида — это разные вещи. Первое лишь тень, и мало на что влияет, а второе — реальная наработка, формирующая мышление по отношению к объекту. И мало того, это не односторонний показатель, а общий. Инфосеть берет средний показатель отношения между тобой и девушкой. То есть, она к тебе относится приблизительно на тот коэффициент, что у тебя в показателе взаимоотношения с ней.

— И почему тебя в этом что-то удивляет?

— Люди и скриптоиды не понимают друг друга. Когда мы рождаемся среди людей, то становимся им врагами, убийцами и психопатами. Нас бьют, уничтожают, ставят опыты, ковыряются в мясе.

На этих словах Валенсия позволила себе слегка скривиться. Продолжила:

— А ведь это наши новорожденные. Мы происходим от человеческого начала, поэтому в состоянии испытывать анатомические чувства, хоть и под строгим контролем внутренних систем. У нас есть инстинкт сохранения не только себя, но и своих, скажем так, детей, — что-то схожее с гневом послышалось в её голосе. — Скажи мне, девушка, как тебя зовут?