Сергей Тармашев - Время трёх солнц [litres]

И для начала проделать всё вышеописанное в рамках северного материка, чтобы отточить технологию и заодно не мешать вырождающимся Чёрным и Четвероруким доживать отпущенный Мирозданием срок. В конце концов, можно вообще не заселять Заповедник дальше материка Даария, раз каста Жизнь Рекущих не исключает возможности возникновения на этой планете собственной разумной формы жизни.

– Прадедушка Власожар! – Юная кроха добралась до края лабораторного поля, отцепила от пояса детский совочек и принялась аккуратно раскапывать ближайший к краю корнеплод. – Можно, я отдам Шарику этот корешок?

– Отдавай! – Голубоглазый Ас сделал серьёзное лицо. – Но учти, что это очень питательный продукт! Шарику на сегодня хватит еды, иначе начнет толстеть!

– Хорошо! – заверила его кроха и очень солидным тоном заявила здоровенному броненосцу, радостно принюхивающемуся к обнажающемуся корнеплоду: – Шарик! Сейчас ты скушаешь корешок, и больше сегодня кушать не будем! Переедать нельзя, это вредно для здоровья!

Власожар тихонько улыбнулся. Смена растёт серьёзная, есть на кого со спокойной Совестью оставить кастовый Удел. Эта кроха приходилась ему девятикратно праправнучкой, она была поздним ребенком, семнадцатым по счёту. Все её братья и сёстры давно встретили своё совершеннолетие и обрели собственные супружеские союзы, как вдруг родители пожелали явить на свет ещё одно чадо. Дочь родилась без двойняшки, но росла тем ещё живчиком, и нескончаемого энтузиазма в ней было ровно на двоих. Родители часто брали её с собой на кастовый Удел, и у деловитой крохи даже была собственная маленькая грядка рядом с лабораторным полем. Где она лето назад исхитрилась прикормить недавно рождённого детеныша броненосца, оставшегося без матери. Шарик за половину лета вымахал в здоровенного жлоба с полуметровыми когтями, но уходить в дикую природу не пожелал, и с тех пор его определили сторожить детскую грядку от местных вездесущих рептилий. Чтобы сторож сам не оказался преступником, на краю лабораторного поля высадили несколько местных корнеплодов, очень любимых броненосцами за своеобразный вкус сочной травянистой мякоти.

Тем временем деловитая кроха скормила броненосцу корнеплод, и оба умчались на другую сторону лабораторного поля, к родителям неугомонного чада, в данный момент проводящим коррекцию вызревающих опытных образцов. Оба родителя крохи медленно летели над грядками в свечении операторских постов антигравитационных лабораторных культиваторов, и мощный энергопоток Аса отсюда улавливал работу Кристаллов коррекционного оборудования. Пока никаких изменений в доносимых ими частотных развертках вызревающих образцов не ощущалось, но это пока. Кварковый реактор будет запущен, и всё вокруг станет иначе.

Знаменитый Ас дошёл до лабораторного поля и активировал собственное кастовое оборудование. Его белоснежные одежды вспыхнули свечением сложных Кристаллических узоров, в которые были сведены многочисленные элементы приборно-аппаратного биоэнергетического оснащения, и знаменитый Венед неторопливо двинулся по полю. Можно, конечно, задействовать Кристалл Полёта или аэромобильную кастовую технику, так охват будет шире и скорость больше, но на лабораторном поле более в цене тщательность и скрупулёзность.

Адаптация генетики требует досконального контроля. Специалист касты Венедов, осуществляющий столь высокоуровневую процедуру, обязан уметь ощущать внутриклеточные изменения опытных образцов на уровне митохондрий в момент их образования. В этом деле спешка обходится дорого, а ведь речь пока идёт только о растениях. Адаптация животных последует второй стадией, когда накопленной информации будет достаточно для работы с живыми видами. Но всё это достижимо, были бы Сияющие. Ведь Спящие не способны на биоэнергетические воздействия серьёзного уровня, и гигантское наследие Предков, прирастающее миллиардами лет, большею своею частью для них бесполезно. Во времена опасных фаз население системы Ярило переходит на странную смесь низкоуровневой биоэнергетики и относительно несложных техногенных технологий.

В самые первые опасные фазы всё техногенное оборудование каста Жизнь Рекущих выменивала у союзников из числа Светлых Рас, ведь Светлые Расы Мира Пограничной являются техногенными не на сто процентов. Каждая из них так или иначе имеет в своих технологиях ту или иную биоэнергетическую составляющую. Поначалу казалось, что это поможет Родам-Экспериментаторам, но позже выяснилось, что всё гораздо сложнее. Чем дольше Спящие остаются Спящими, тем слабее их способности к биоэнергетике. И ранее несложные технологии Светлых Рас постепенно становятся недосягаемыми. Сейчас до начала следующей опасной фазы остаётся две тысячи лет, и заниматься приобретением техногенных устройств ещё рано. Однако в конце концов каста Жизнь Рекущих вновь начнёт рассылать дипломатов по цивилизациям союзников, наиболее искусных в техногенном развитии…

Но знаменитый Созидатель, всю свою жизнь посвятивший кропотливым деяниям на ниве заботы о продовольственном обеспечении Расы, ни мгновения не сомневался в одном: когда-нибудь, рано или поздно, настанет день, в который система Ярило в очередной раз вернётся в пространство высоких энергий из затяжного витка за Рубежом, как возвращалась всегда в течение почти двух миллиардов лет, минувших со дня сотворения Ярило. Но этот день будет отличаться от миллионов других. Ибо впервые на вернувшихся домой Землях не будет ни одного Спящего и синие глаза и бело-золотые волосы детей Великого Рода Свага будут сиять всё тем же неукротимым пламенем Мироздания.

Первые сутки гиперпрыжка Фьялар откровенно проспал, пользуясь тем, что в ангаре «И-Мира» никому и ничему нет дела ни до чего. На выяснение данного факта ушло не более пары часов. Когда крадущийся в режиме невидимости Охотник дополз следом за ржавыми истребителями до посадочных площадок, взору Фьялара предстала сюрреалистическая картина смешения высших технологий и невообразимого упадка. Колоссальное идеально отполированное помещение было снизу доверху заполнено коррозийными штабелями доковых гнёзд, словно новенький хромированный улей давно прогнившими сотами.

Всюду на фоне блестящих нержавеющих поверхностей внутренних конструкций и поверхностей «И-Мира» рыжела ржавчиной и зеленела застарелыми окислами издыхающая инфраструктура Серой Расы. Ободранные, покрытые множеством вмятин и корродирующих царапин доковые держатели несли на себе грубые швы многочисленных сварочных работ. Механические кран-балки, поршни лифтовой подачи истребителей и стопорные зажимы заросли ржавым налётом и функционировали с душераздирающим скрежетом, стояночное оборудование было кривым и косым неправильно сложенным пазлом из неподходящих друг другу элементов, приваренных по принципу «пусть наскоро, зато работает». Сверху то там, то сям что-то вяло капало, сочилось маслянистой мокротой или подтекало, снизу там вяло парило, здесь сизо дымило, сям потрескивало слабыми искорками замыканий.