Кирилл Шарапов - Свалка потерянных душ [= Свалка] [litres]

– Тогда почему она сразу не дает все необходимое? – задал актуальный и логичный вопрос бывший напарник.

– Она уже обжигалась, – спокойно просветил «рыцарь», снова наполняя стопки. – Первых, кого она выдернула, наделяла щедро, создавая идеальных солдат. Только быстро выяснилось, что после этого сама Система им не нужна. Зачем умирать на периметре, если можно жить припеваючи в городе? Так что первая расовая была не совсем первой, мы называем этот этап – восстание Спартака. Тогда потребовалось очень много сил и жизней, чтобы задавить этих обезумевших от свалившихся на них возможностей полубогов. Давайте бахнем.

Бахнули. Закусили.

– Ты про силу и выносливость сказал, а что там с ловкостью? – напомнил Юра, с чего начался рассказ о сложностях наделения возможностями.

– Ловкость – простой параметр, – произнес слегка захмелевший Тевтон, – двигаться будешь быстрее, сможешь уворачиваться от ударов, эти три характеристики будут тебе очень полезны.

Достав из пачки сигарету, он подошел к панорамному окну и приложил руку к датчику на стене. Прошло секунд десять, и окно трансформировалось в самый настоящий балкон, небольшой такой, на котором утром приятно выпить чашку кофе, посидеть, посмотреть на рассвет или закат. Юра подошел к задумчиво глядящему вдаль «рыцарю». Вид с пятнадцатого этажа был неплох, правда, смотрел сейчас Юра не на город, полный жизни, а на руины. А еще он понял, что сегодня уже на контрольку не вернется, время приближалось к пяти, до темноты еще, конечно, прилично, но солнце уже снижалось, а налететь на проблемы из-за спешки меньше всего хотелось.

– Не ходи сегодня никуда, останься в гостинице, – неожиданно произнес коммуновец, – не дойдешь. Чуйка у меня такая, – пояснил он, наткнувшись на вопросительный взгляд Жданова, – не могу объяснить. Я бывший пожарный, я всегда чувствовал, когда нельзя входить в огонь, интуиция, говорят, развита. Кстати, я тут ее слегка качнул, первый уровень всего. Но шкуру спасала не раз. Так вот, это не предсказание, но очень острое предчувствие. Останься в коммуне сегодня.

– А погиб ты как? – спросил Гранат из глубины комнаты, он убирал со стола пустую посуду.

– Пришлось идти за девочкой, – как-то нехотя ответил Тевтон, – девочку я спас, а сам не уцелел.

– Ты не обиделся? – уловив настроение хозяина комнаты, спросил бывший напарник. – Нам тут сказали, что это вроде как дежурный вопрос типа «привет, как дела»?

– Нет, не обиделся, – отмахнулся «рыцарь», – просто там жена осталась и дочки-близняшки, им всего полгода было, когда я погиб.

Юра повернулся и показал Гранату кулак, тот в ответ молча и виновато развел руками.

– А еще выбери себе профессию, которую качать будешь, – вспомнил о недосказанном Тевтон. – Лекарь, химик, крафтер. Ломатель – очень популярна среди рейдеров, меньше шанса потерять или поломать потроха. Их много, так что думай и выбирай с умом. Ладно, пойдемте, провожу вас. Гранату нужно к Кратеру, пока тот еще на рабочем месте, а тебя на постой в гостиницу надо определить.

У входа расстались, бывшему напарнику нужно было в куб, а Юре с Тевтоном к воротам, там располагалось небольшое строение, в котором путник за пару очков мог получить миску каши, стакан чаю и койку на ночь.

– Точно не останешься? – спросил «рыцарь», когда прощались у входа.

– Нет, – уверенно ответил Жданов. – Может быть, я когда-нибудь присоединюсь к вам или еще к кому, но сейчас мое любопытство гонит меня вперед. А коль придется в землю лечь, так это только раз…

Тевтон усмехнулся.

– Не работает тут эта схема, в землю – это если тебя на куски порубят, а то переродишься в тварь и будешь на людей охотиться.

– Кстати, хорошо, что напомнил, – всплыл в памяти незаданный Юрой важный вопрос, – слушай, объясни, а куда деваются мусорщики с рассветом? Особенно те, которые переродились ночью или пролежали до ночи в оборонном поясе?

– Ну ты спросил, это офигенная загадка, никто не знает. Но самая правдоподобная теория, которую слышал, такая – мусорщики ходят в тенях, а ночью выходят из них. Те, кто погибли в поясе, охотятся и умирают в нем. Поэтому ночью там шарятся охотники. Но правды никто не знает, разве что Система. Ладно, пойду я, завтра утром у нас плановое патрулирование за периметром, моя очередь в выжженные земли катиться.

Они пожали друг другу руки и разошлись.

Некоторое время Юра валялся на койке, ковыряясь в браслете, потом выполз в коридор. Лежать просто так было скучно, душа требовала общения. И такое общение нашлось. Сидр оказался интересным собеседником. С пышными усами, как у «песняров», он был старожилом третьего оплота, да и на Свалке прожил уже шесть лет. Был он смотрителем данной гостиницы, а попутно владельцем лавки, расположенной тут же.

Они проболтали до полуночи. Сидр все расспрашивал о событиях в мире, не о Свалке, конечно, а того мира, откуда Юра только свалился. Тяжко вздыхал, когда дело касалось чего-то серьезного, его интересовало все: от политики до постельных утех эстрадных звезд. Наконец они распрощались, и Юра ушел в свой кубрик спать.

Стоило закрыть глаза, как он оказался в той же подворотне. Женщины в белом плаще рядом не было, зато были люди в форме. Юра даже узнал своего приятеля, лейтенанта Коровина, которого все звали Быком: ни у одного человека в здравом уме с развитым инстинктом самосохранения не возникало желание назвать чемпиона среди ведомств по рукопашному бою, стокилограммового амбала, – Коровой или Телкой. Юра лежал на спине, чувствуя жуткую боль в ранах, его противника оттащили в сторону и бросили в луже у стены. Бык присел рядом и закрыл Жданову глаза, но он видел даже сквозь веки. Боль терзала его, хотелось, чтобы все кончилось. В городе снова началась стрельба, довольно ожесточенная, Ждун насчитал не меньше двадцати стволов. А потом он проснулся.

За гостиницей работали автоматические пушки и пулеметы, одна такая дура стояла всего в десяти метрах от его окна, кто-то проорал команду. Юра вскочил и выбежал в коридор, сжимая в руках дробовик, там столкнулся со спокойно возвращающимся в свою комнату Сидром. И вдруг все замерло, смолкла канонада, раз – и наступила тишина.

– Ложись, – бросил хозяин гостиницы, или постоялого двора, как Сидр ее называл, – отбились наши. Что, опять в подворотне своей валялся?

– Да, мне Ржавый говорил, что это пройдет, уж больно неприятно вот так лежать.

– Пройдет, – легко согласился Сидр.

Юра вернулся в свой бокс и забрался на койку, но сон не шел. Достал пачку сигарет и вышел на улицу. Прикурив, он повертел головой, ища следы ночной атаки, но так ничего и не заметил, только на башнях перекликались бойцы.

– Не спится? – услышал он справа женский голос.