Игорь Демин - Кнут

— И что… он тоже убивает?

— Кто? Савелий? Нет. Он нормальный поп. Но еще бы его кто–то слушал. Говорят, где–то на юге у него получилось создать что–то вроде секты. С Библией, храмом, все дела. Да только пришили его свои же. Нашли какое–то для этого святое обоснование. И объявили охоту на своего основателя, так как теперь, по их вере, они должны собственноручно уничтожить тридцать три реинкарнации Савелия, и тогда, мол, наступит апокалипсис и снизойдет на Стикс второе пришествие Христа.

Свист зло усмехнулся.

— Так что вам, братья, могло здорово повезти. Отец Савелий сейчас — весьма ценный товар. Сектанты за него, за живого, приличные капиталы дают. Может, он, кстати, сейчас где–то тут и бродит. Я бы поискал, да некогда, тороплюсь на встречу с товарищами.

Таким мрачным Кнут бывшего настоятеля еще не видел. Может быть, и стоило расспросить Свиста об охоте на настоятеля подробнее, а заодно и выведать, действительно ли любой человек в Стиксе с удовольствием выдаст отца Савелия сектантам, но размышления проводника стоило отвести от опасной границы. Не дай бог, заподозрит.

— А знаете еще что–нибудь интересное? Еще какие–то легенды и байки?

Как ни крути, а Кнут, вчерашний подросток, сохранил жажду к интересному и необычному.

— Интересное? Да много что. Стикс большой. Историй множество. Все их, правда, никто не знает. Знаешь ли, ни летописцев, ни библиотек тут нет. Так только, что по кабакам да в рейдах друг другу болтают.

— Так может и вранье все?

— Какие вранье, а какие и нет. Отца Савелия я сам не видел, но знал парня, что лично с ним в рейды ходил. Или вот, про Тарча. Про Тарча слышали? Не удивительно, это совсем недавняя приколюха. Он точно такой есть, если еще не помер.

— А что за Тарч?

— Рейдер. Получил от Улья умение убивать вирус, которым все тут заражено. И до того сильным стал, что целые кластеры уничтожал. Силища была у дара такая, что он даже в перезагрузке выжить умудрился.

— Это в тумане?

— В тумане. Но потом у него что–то щелкнуло, говорят, с другим сильным иммунным встретился, и теперь Тарч не убивает вирус, а наоборот, делает его сильнее.

Кнут хотел было восхититься, но в разговор влез Ворот.

— Это зачем такую дьявольскую болезнь делать сильнее!?

Свист подал плечами.

— По–разному. Дар у человек сделать сильнее. Вот попадает, снайпер, например, белке в глаз за километр. А будет за два. Да еще через кусты и ветки.

— Бедная белка, — хохотнул Кнут.

— Это точно. Или мутанта сделать сильнее.

— Еще не лучше, — уже не стесняясь возмутился Ворот.

— Это кому как. Есть же погонщики, что зараженными управляют. Им такой дар был бы как раз на руку. В общем, Тарч этот, он даже для Стикса настоящий волшебник.

Кнут же поинтересовался:

— К нему, наверное, люди толпами ходят.

— Сейчас, прям. Не дурак он, поди, кому попало не помогает. Да и где его найдешь? Имя, наверняка, все время меняет, чтобы не отсвечивать. Иначе бы давно сидел где–нибудь в застенках у мощной группировки и работал только на них. О, а мы то за болтовней уже и пришли.

Свист остановился перед приметной поросшей молодыми березками поляной.

— У меня здесь встреча с друзьями. Подождем вместе? Подъедут они, и вместе в Острог уже.

Лагерь разбивать не стали. Сбросили рюкзаки, расселись в теньке, достали снедь. Свист поначалу пытался болтать, но собеседники реагировали вяло, и скоро и его сморила усталость дневных забот. С головой захваченный новыми мыслями и фантазиями Кнут боролся с зевотой, тер глаза, но все же задремал и пропустил появление новых людей.

Очнулся только когда Свист уже пожимал руки трем приехавшим по дороге на двух автомобилях мужчинам. Обменивались приветствиями, расспрашивали друг друга о дороге, что–то кратко непонятно обсуждали и совершенно не обращали внимание на сидящих поодаль напарниках. Кнут, было, решил что–то сказать, но наткнулся на тяжелый взгляд Ворота. Напрашиваться на общение, видимо, не стоило.

Между тем, они закончили приветствия и подошли. Один из приехавших, кивнул в сторону напарников и бросил:

— А это кто?

Стоявший рядом Свист скривился в презрительной усмешке:

— Так… никто, — и коротким движением всадил приклад автомата в висок Ворота.

Замахнулся в сторону Кнута, ударил, но приклад прошел чуть выше головы наклонившегося за фляжкой юноши.

Кнут отпрянул, упал на спину, начал быстро отползать от неторопливо наступающего Свиста, сообразил, что так далеко не убежит, перекатился, ощущая, как полы куртки выскальзывают из пальцев вмиг заторопившегося предателя. Не поднимаясь, почти на корточках, нырнул в заросли густого кустарника.

Искали беглеца долго, больше опасаясь нападения и мести, чем желая поймать и взять в плен. Юноша не выглядел сколько–нибудь серьезно, но в Стиксе любой подросток мог иметь особый дар, приравнивающий его боевую мощь к небольшому отряду. Поэтому старательно прочесывали кусты, оббегали прогалины и прилегающий к лесу холм, выставили на дорогу дозорного, чтобы смотрел в обе стороны, но следов беглеца так и не нашли.

Хотя был среди них боец, который, как некоторые мутанты, умел видеть сквозь любые препятствия. От него шли такие же волны, щупавшие все тело легкими, но навязчивыми касаниями. Дара у Кнута хватало, чтобы укрыться даже от всепроникающего взгляда, но бесконечно скрываться в невидимом коконе не хватило бы никаких сил. Поэтому беглец не стал играть с огнем, осторожно выбрался из зоны сканирования и убежал в дальнюю рощу, переждать поиски.

Вернулся на громкие крики. Ворот орал, словно в него вонзали раскаленные железные прутья. Дергался, извивался, срывался на хрип, бился головой о землю, терял сознание, поднимался, облитый водой, и снова падал, раздирая пересохшее горло. Его тело оставалось целым: ни порезов, ни ожогов, ни травм — но стоило Свисту прикоснуться, и бывший военный, широкоплечий крепко сложенный мужчина содрогался от пронизывающей боли, как от удара током, словно невидимые электроды присоединяли напрямую к нервной системе и подавали на них напряжение. Ровно такое, чтобы человек не умер, но при этом испытывал изматывающую, оглушающую, невероятно сильную боль.

Кнут затаился за широкой кривой березой на границе перелеска и не верил глазам. Свист не бил Ворота, не пытал, только дотрагивался, а тело пленника реагировало, словно его переезжает автомобиль. Боль пронизывала настоятеля и по незримой нити передавалась Кнуту.

Это не было физическим страданием, но выворачивало наизнанку. Юноша понимал, что Ворота пытают из–за него. От страха, что постарается отбить товарища или приведет подмогу. Хотели захватить сразу двоих, а теперь испугались возможных последствий. Но Ворот молчал, больше, наверное, чтобы не выдать себя. Или из того самого упрямства, о котором упоминал Свист в своих рассказах.