Кирико Кири - За пределом (том 2) [СИ]

И, конечно, она выбросила, ведь всё равно ей ничего другого не оставалось. Не спорить же со мной из-за зубной щётки.

— Я всё, — отчиталась она.

— Ты давно ела? — решил уточнить я. Просто если она не ела несколько дней, то накорми я её, и Саки-сосаки… кхм-кхм… Саки получит заворот кишок.

— Сегодня. Утром. У церкви. Пожертвования.

— Тебе сложно говорить предложениями? — поморщился я. — Это там, где еду бездомным выдают?

— Угу, — закивала она головой.

— Ясно, я понял. Садись.

— Угу.

— Что будешь? — поинтересовался я, подходя к кухонному столу.

— У меня есть выбор? — скромно спросила она.

— Да, есть немного. Есть… салат, — спасибо Французу, — есть суп, — спасибо Французу, — есть гречка с мясом, — и здесь спасибо Французу. Это был полноценный обед, который я не поленился захватить с собой. Дома же просто разогревал. Ну или, если не удавалось что-то урвать там, покупал и сам готовил. Кое-как.

— Если есть выбор… тогда всё?

— Это ты меня спрашиваешь?

— Нет, я в смысле всё буду, если есть выбор.

— Проглот, — пробормотал я, чем вызвал у неё румянец на одной щеке. Уверен, что и до этого она заливалась румянцем, но под слоем грязи было не видно.

— Да нет, можно…

— Забудь, я пошутил, — покачал я головой. — Бери, — и поставил перед ней тарелку супа.

С этой тарелки я тоже есть теперь не буду. Как и из кружки, которую дал ей. Надо будет их пометить.

После супа в эту же тарелку пошла гречка, а после и салат. Саки показала себя не просто проглотом. Она была как чёрная дыра, в которую влезло всё. Она буквально запихивала за обе щёки еду, словно боясь, что я в последнее мгновение у неё всё отберу. Я даже не уверен, что она всё пережёвывала.

И на салате она забуксовала. Не в плане того, что не смогла съесть. О нет, она всё съест, я просто уверен. Просто эмоции, всё как обычно.

— Будешь творог? — спросил я, глядя на то, как он пародирует хомяка. — У меня осталось ещё.

Она закивала головой.

Вообще, теперь у меня с едой не было проблем. Я экономил на квартире, да, но не на еде, от которой зависело моё здоровье. Потому мой холодильник, который тарахтел, как трактор, теперь был пусть и не забит, но всё же не был пустым. И когда я полез за творогом, услышал плач.

Саки сидела над полупустой тарелкой, сжимая вилку, с щеками в разные стороны, как у хомяка, и плакала. Буквально поливала салат слезами, при этом ещё и не забывая жевать. Я не стал ей ничего говорить, примерно представляя причины.

Ты несколько месяцев, а может и целый год перебиваешься ночёвкой на холодной улице, едой, какая попадётся под руку, моешься, если повезёт. А здесь еда, вода, крыша над головой. Появляются мысли, что это всё не по-настоящему. Становится больно от того, чего ты был лишён всё это время, и вообще, насколько ты низко оказался, что даже это выглядит для тебя как чудо.

А может она плакала от временного облегчения, что хоть какая-то передышка в жизни. Я могу лишь гадать о причине, глядя на неё, но если бы мне вдруг действительно захотелось поплакать, то это были бы основные причины.

Когда она закончила лить слёзы, ела уже куда более медленно и размеренно. Я бы даже сказал, что тоскливо. Но от творога она не отказалась.

— Я помою посуду, — неуверенно сказала она, когда я забрал тарелку.

— Да, пожалуй, помой лучше сама, — кивнул я.

— Я чистая, — вновь заладила она своё.

— Ты, уж извини меня, сосала вообще левым парням. Может и бомжам сосала. И давала тоже. А быть может ты вообще банк всех заболеваний, которые только можно подцепить. Прости меня, конечно, Саки, но давай ты не будешь мне заливать в уши эту чушь про чистоту, хорошо?

— Да, прости, — понуро ответила она. — Я поняла. Но… — непонятно чему она обрадовалась, — я могу сделать тебе приятное в знак благодарности!

— Саки, ты дура? Я тебе сейчас про что говорил?

— Я имела ввиду пол помыть, например. Или ванну. Или приготовить покушать.

— Давай остановимся на полу и ванне, хорошо?

Нет, если она приберётся здесь, то я не против. Всё ценное всё равно спрятано, и вряд ли она найдёт что-то. А если найдёт… ну что ж, будет наказанием за то, что я поверил в человека. А так, красть у меня просто нечего, если начистоту.

— Хорошо! — и снова обрадовалась она непонятно чему. — Я помою пол.

— Саки, ты же понимаешь, что я тебя потом выдворю? Что я не буду тебя содержать, и тебе придётся искать работу? Причём чем раньше, тем лучше.

— Я понимаю, но… отблагодарить тебя я могу только так, верно? Я знаю, что для тебя это деньги, потраченные впустую, поэтому я хочу как-то… э-э-э…

— Компенсировать.

— Да, верно, компенсировать.

— Ясно. В любом случае, — я кивнул на койку.

— Сейчас? — удивилась она.

— Спать, а не заниматься сексом, — понял я, о чём она думает. — Ложись.

— А ты? Я могу подвинуться просто…

— Нет, спасибо, я лучше на столе посплю, — покачал я головой.

— Я чистая… — уже куда более печально пробормотала она.

А я не стал её переубеждать.

— Ложись спать, Саки, не надо меня изводить.

— Да… да, хорошо, прости.

С этим мы легли спать. Я знал, что ей неудобно смещать хозяина квартиры, но мне ещё более неудобно было спать с ней на одной кровати, и речь даже не о том, что она чем-то больно мешала. Даже просто её живот, который куда больше, чем с первой нашей встречи. Не дай бог зацепить его, так вообще будет трындец.

Так что нет, лучше уж так, на столе, он по крайней мере ровный, можно спокойно на нём спать.

На утро, когда я встал, Саки ещё спала. Надо было заняться её щекой, помимо всего прочего. Не знаю, залить перекисью и заклеить пластырем? Или сводить к врачу? Здесь, кстати говоря, услуги врача не были сильно дорогими, так как иначе бы никто не смог себе их позволить. Стоит ли тратить на неё деньги?

Эти вопросы меня и мучили, пока я ходил в магазин, чтоб вновь купить ей зубную щётку, полотенце, мыло с мочалкой и перчатки. На всякий. Пришёл, приготовил завтрак, какой мог — жареные яйца с беконом. Теперь, имея деньги, я мог позволить себе питаться если не по-барски, то хотя бы вкусно и питательно, а не гречкой. И когда я уже почти закончил, вновь услышал плач.

Саки…

Она сидела на краю кровати и, спрятав лицо в ладонях, плакала. Вновь плакала. Как же тяжело возвращаться ей к нормальной жизни.

— Тяжело ощущать себя человеком? — спросил я, ставя на стол тарелки.

— Тебе… наверное, не понять, — прохныкала она.

— Наверное, понять, — покачал я головой.

— Просто… просто эта кровать… еда… вновь словно дома. И от этого грустно и легко на душе… — шмыгала Саки носом, говоря мне это. — Тяжело, словно иллюзия, которая вот-вот разрушится. Я же и не помню, когда наедалась и спала в чистой кровати. Это глупо, но понять, что испытываешь в душе, когда вновь выпадает такая возможность… это тяжело.