Семён Афанасьев - Алекс и Алекс 3

Набросав в тридцати метрах кучку окурков по щиколотку, и оставив десятка полтора пустых стеклянных бутылок, они исчезли сразу вместе с полицейскими и прокурорами (оставив нас заниматься тем, чем мы были заняты и до этого).

Пара или тройка человек пытались подбить клинья к Жойс и Камиле, но были сбриты девчонками на взлёте и особо не навязывались.

А потом Камила, вколов себе что-то из собственного же чемодана, как ни в чём не бывало сказала:

– И чего сидим?! Докапывайте, доставайте! Дело не закончено. Такой шум; зря что ли ехали.

– Грунт хороший. Песчаник. – Констатировала Камила, разбирая вполне сохранившееся тело. Затем, подумав, добавила. – Для моей работы, всё нормально.

Коротышка изначально порывался было ей помогать и участвовать, напирая на тренированную психику. Но Камила, в отличие от него, ту самую работу психики понимала профессионально.

Ни к чему пацану, ещё и с такой лабильностью (порой и местами), заниматься препарированием собственной матери. Тем более, буквально пару часов назад, он на ровном месте с кулаками бросался на старых знакомых полицейских.

С самоконтролем у него явно проблемы, пусть сбоку посидит и фонарь подержит.

К тому же, весь объём работ патологоанатома она делать и не планировала (хотя и умела, и могла).

Сейчас всё это было не просто ненужно, а где-то даже и вредно. Она очень хорошо представляла, что искать, как ни парадоксально это выглядело.

Гражданский специалист рылся бы в совершенно ином направлении и, скорее всего, попросту проворонил бы слона под носом. Тем более что, насколько знала Камила, используемая ею техника в массы (сиречь в гражданский обиход) ещё не пошла.

Во-первых, надо было убедиться в сохранности минимум тридцати процентов нервной ткани тела (прости, Коротышка. Но твоя мать для армейского врача – всего лишь исследуемый материал).

Во-вторых, замерить прижизненные параметры лабильности (снова то же слово, но уже в другом значении) аксонов и синапсов убитой.

В-третьих, сравнить среднее значение тела по параметру два с участком, который она обнаружила ровно через пятнадцать секунд (именно потому, что знала, что искать).

Второй инструментальный ящик современного армейского врача содержит некоторые приборы, о которых гражданские коллеги даже не догадываются.

– Тебе повезло, Коротышка, – сообщила Камила, сосредоточенно сохраняя данные замеров в памяти инструмента.

– Нашла, что хотела? – моментально отозвалась первой подруга.

– Угу. Овод.

– Не понял? – подал голос Алекс, не врубавшийся из-за незнания.

– Погоди, – придержала своего парня подруга. – Камила, ты уверена?

– Как в твоей печени, – уверенно кивнула врач, – дай ей бог такого же здоровья и через сорок лет… Измеряла на три раза. – Она подняла вверх съёмный экран и сунула его под нос подруге.

– Да что бы я понимала, – фыркнула та. – Объясняй нормально.

– Прижизненная лабильность на участке попадания в три и семнадцать раз ниже. Чем средняя по телу. – Пожала плечами Камила. – Как по методичке. И след от попадания вот, между лопатками. В общем, это овод.

– Как это можно использовать? – не углубляясь в непонятные детали, взял быка за рога Алекс, нахмурившись.

– Никак, – снова выпалила первой Жойс, как будто вопрос адресовался ей.

– Да, и нет. – Поправила подругу Карвальо. – В общем, Коротышка, для гражданских «овода» не существует. Соответственно, обнаруживать его на гражданке тоже не умеют, и не знают о нём ничего. Но лично для тебя плюс в том, что его распространение весьма ограничено. Ты, если захочешь, при помощи своих новых знакомых наверняка можешь попытаться разобраться, какая партия попадала в наш город.

– Оттуда уже и исполнителя можно размотать? – понимающе продолжила Жойс. – И на заказчика выйти?

– Вот тут я вам не помощник, – Камила хлопнула крышкой инструментального ящика, закрывая её на электронный замок. – Можете закапывать обратно. Скажу лишь, что это похлеще отпечатка пальцев. Конкретно этот «овод» – бинарный, я глянула в тканях остатки. Стало быть, не армейский.

– Почему? – язык Жойс, как обычно, работал быстрее её мозгов.

– Что нам это даёт? – это спросил уже Коротышка.

– Потому что нам скоропорт без надобности, – Карвальо начала отвечать с подруги, поглядев на ту, как на ушибленную. – У бинара сроки хранения не на часы, конечно, но даже не неделя.

– Понятно. Не знала. – Сняла собственный вопрос Жойс, которая об использовании этих штук имела представление, как пользователь.

– Что нам это даёт… – повторила вопрос парня Камила, наблюдая за Коротышкой, уже бредущим за лопатой. – В принципе, изготовителей ровно три. Первый работает на нас, и гражданской самодеятельностью не занимается. Значит, варианты два или три. Из них двоих, в свою очередь, девяносто процентов производства находится в руках номера три.

– Номер два – десять процентов от остатка производства? – проявил скорость в устном счёте Коротышка.

– Точно. – Кивнула врач. – Прибавь сюда: перестройка линии на гражданский вариант занимает до полусмены. Я читала на форумах, там замороченная наладка. Вот теперь ты скажи, раз умный: где, скорее всего, был произведён данный припас?

– Производство номер три?

– Угу. Одни-единственые двери. У меня всё. Если захотите документальных подтверждений, забудьте о том, что я есть. – Напомнила Камила условия своего участия в авантюре. – Мне очень нравится мой оклад; и я не хочу его терять из-за своего длинного языка, который с вами был невоздержан.

– Можно подумать, я без тебя не держала овода в руках! – из чистой вредности съязвила подруга, закапывая уже накрытый крышкой деревянный ящик быстрее, чем Алекс.

– И прижизненную лабильность у трёхмесячного трупа определишь? – вяло отмахнулась Камила.

Спохватываясь и косясь на Коротышку, который бросал вниз землю, как метроном.

В следующий момент Карвальо врезала себе по лбу (мысленно) и подошла обняла парня (уже в реале). Коснувшись на пару секунд его виска своим лбом и молча постояв с ним в обнимку какое-то время.

Жойс, косясь на них, сопела трёхлетним тапиром, сунувшим хоботок в муравейник. И молча орудовала лопатой.

Но не говорила ни слова, поскольку была далеко не таким тупым солдафоном, каким часто старалась казаться (весьма небезуспешно).

– Что вы знаете о правилах хранения взрывчатых, ядовитых, радиоактивных, биологически активных и опасных веществ? – Бак излучал ледяную вежливость и корректность.