Роман Галкин - Обреченный взвод [litres]

– Нет, конечно. Основным доводом было то, что мертвым не нужны никакие богатства. А большинство из них в случае перестрелки, несомненно, распрощались бы с жизнью. В общем, надо бы скорее захоронить Норисса, пока они не передумали.

Место для могилы выбрали на удаленной от лагеря поляне. Сперва пытались копать входящими в комплект снаряжения саперными лопатками, отличающимися от привычных треугольной формой, но каменистый грунт поддавался с трудом. Ратт принес ломики. Сменяя друг друга, в течение нескольких часов мы все же выкопали могилу достаточной глубины.

Прежде чем опустить тело, завернули его в принесенную мастер-сержантом плотную ткань.

Геркулес с Куртом прикатили большой валун, который установили в изголовье.

Вопреки обещанию Ратта, сразу мы никуда не отправились. Как только похоронили нелепо погибшего товарища, мастер-сержант выдал ранцы с провизией, определил очередность нести ящики с боеприпасами и отправил нас вместе со всем этим добром в уже знакомый сарайчик, разрешив отдыхать, ничего с себя не снимая.

Некоторое время в помещении царила тишина. Мы все еще пребывали в шоке от произошедшего. Пришло осознание того, что в этом диком мире любая травма может оказаться фатальной, ибо надеяться на то, что тебя вовремя доставят к регенерационной камере, не приходилось из-за банального отсутствия здесь подобных чудес галактической медицины. У нас не было с собой даже простейших индивидуальных медицинских анализаторов с инъекторами.

– Парни, а что будет, если в пути кто-то поломает ногу или еще что случится? – озвучил общие мысли Геркулес.

– Надо будет задать этот вопрос командирам, – сказал я, вспомнив о том солдате, который отказался идти на следующий день после высадки. – Помнится, лейтенант говорил о каком-то эвакуаторе.

Мне никто не ответил, и на этом разговор прекратился.

В бронежилете лежать было неудобно, не расслабишься по-человечески, а тут еще мысли всякие в голову лезли. Интересно, долго дадут поваляться перед дорожкой? И дальняя ли она будет, дорожка эта?

На соседних топчанах ворочались товарищи. Похоже, не только мне не спалось. Оно, конечно, мы и так полдня проспали, но все же…

Поднял нас мастер-сержант, когда небо начало лишь чуть светлеть. Перед дорогой слегка перекусили лепешками, запив их водой.

– Ратт, разреши вопрос? – спросил я, дожевав свою лепешку.

– Время вопросов вышло, – резко заявил тот и все же позволил: – Говори. Только быстро.

– Что будет с тем из нас, кто получит ранение?

– Разве я не предупреждал об этом? – мастер-сержант удивленно вскинул брови. – Тогда объясню как можно более коротко и ясно. Мы не строевое подразделение. Мы – диверсионный отряд. Наша задача – пришел, набедокурил, убежал. Убежал как можно быстрее. Времени на перевязывание ран и тем более на транспортировку раненых товарищей не будет. Зарубите себе на носу: в нашем деле любое ранение, мешающее быстрому передвижению, означает смерть! А потому таскать с собой медицинский комплекс попросту не имеет смысла. Вытащить занозу и перевязать порезанный пальчик вы сможете и самостоятельно, используя индивидуальные аптечки. Всем все ясно? Вопросов нет?

– А как же эвакуатор?

– Какой эвакуатор? – теперь брови Ратта опустились на глаза, будто он усиленно пытался понять, о чем я спрашиваю.

– Который вы вызывали, чтобы эвакуировать Криса, – подсказал Феликс.

– Я-а? – в голосе мастер-сержанта послышалось неподдельное удивление. В направленных на него взорах солдат выразилось не менее явное недоумение. Тут его лицо прояснилось: – А, вы про ту истеричку? Я уже и забыл о нем. Тогда мы находились на подконтрольной территории – на территории государства, за воинов которого себя выдаем. Теперь – я был уверен, что вы это заметили – ситуация совершенно другая. Единственное, что вы сможете сделать для себя, или для своего товарища, в случае тяжелого ранения, это облегчить участь с помощью пули милосердия.

Подошел лейтенант Хилл, и Ратт, не дав нам как следует проникнуться последними словами, рявкнул:

– Взвод, в колонну по два становись! За мной, бегом – марш!

Обгоняя нас, вперед пробежали все те же два аборигена, что сопровождали взвод с самого начала. Они бежали налегке, не обременяя себя ни бронежилетами, ни шлемами. С собой у местных вояк были только автоматы и подсумки с боеприпасом.

Мы углубились в лес и перешли на шаг, ибо под кронами деревьев все еще царила непроглядная ночь. Идти приходилось шаг в шаг, буквально впритык к впередиидущему, чтобы не сбиться с тропы. Как эту тропу различали проводники – известно только им.

Первые двое суток поднимались все выше в горы, следуя строго на запад. Лиственные деревья все чаще перемежались с хвойными породами. По ночам стало холодновато, приходилось греться у костров.

К середине третьего дня, когда миновали перевал и начали спуск, все сильнее забирая на север, из чащи выбежал один из проводников и встревоженно залопотал что-то Ратту, шедшему впереди колонны. После того как Ратт посовещался с лейтенантом, мы свернули с тропы и, углубившись в заросли, остановились на поляне.

Лейтенант объявил дневку и сообщил, что теперь будем двигаться исключительно по ночам и максимально бесшумно.

Двигаться по еле заметным тропкам, петляющим меж деревьев, волоча на себе оружие, боеприпасы и ранцы с сухпаем, было тяжеловато и днем, а ночью и вовсе изматывало больше, чем бег с таким же грузом по заснеженным сопкам. Я не мог даже примерно предположить, сколько миль мы проходили за ночь, но думаю, что в самом лучшем случае не более десяти. Наверняка сказывался и разреженный горный воздух.

В конце пятой ночи после выхода из лагеря лейтенант Хилл объявил, что мы прибыли к месту назначения.

– На этой дневке наедайтесь впрок, – обратился он к нам. – Далее с собой каждый возьмет только фляжку с водой и сколько сможет кубиков шоколада. Все свободное место в ранцах, подсумках и карманах должно быть заполнено патронами и гранатами. Магазины, надеюсь, у всех полные? Уиллис, распакуй ящик с гранатометными выстрелами.

– Курт, что там твоя задница вещает? – прошептал Логрэй.

– Она покрылась мурашками и молчит, – буркнул в ответ солдат.

На этой поляне мы провели не только весь день, но и большую часть ночи. Ратт приказал Солу, чтобы тот разделил отряд на две смены, бодрствующую и отдыхающую. Бодрствующая смена не несла никакого охранения, просто находилась в боевой готовности.

Сопровождающие нас аборигены поочередно появлялись откуда-то и о чем-то тараторили с мастер-сержантом. Тот обвешался оружием, что называется, под завязку – на каждом плече висело по ручному гранатомету, на шее наперевес ПТЛМ, плюс куча всяческих сумок и подсумков. Зато проводники по-прежнему были налегке – лишь по автомату и по подсумку с магазинами.