Серг Усов - Император

Один из бывших рабов, освобождённый из этого униженного состояния лично императором за большой вклад в разработку вагонных пар, на радостях не просто загулял, а начал распускать язык, рассказывая некоторые сведения, которые можно было бы отнести не просто к секретным или совершенно секретным, а даже к особой важности.

Служба Нечая не зря свой хлеб ест. Болтуна и тех, кто его слушал развесив уши очень быстро выявили и всех забрали. Только за бывшего раба вступился сам граф Трашп. Чуть ли не в ногах у Олега валялся, выпрашивая помилования для своего сотрудника.

Мысли о создании сталинских «шарашек», где бы учёные находились на правах заключённых, император всерьёз не рассматривал, но приказал режимные мероприятия ужесточить. Вплоть до того, что конструкторам и разработчикам, не только, кстати говоря, в Псковских мастерских Трашпа, но и в остальных подобных учреждениях и производствах, было отныне запрещено выезжать за пределы своих населённых пунктов без специального разрешения контрразведки Нечая, посещать не согласованные места отдыха и вступать в общение с иноземцами, а также требовалось докладывать ежедекадно о всех своих контактах.

Понимая, что значительно усложнил жизнь своим яйцеголовым, Олег установил им взамен специальную надбавку за секретность в размере половины должностного оклада.

— Как вы и распорядились, государь, его в тюрьме выпороли. Сейчас ходит молчаливый. Он и правда очень ценный работник. Уверен, он усвоил урок.

— Усвоил, пока задница не зажила, — не согласился Олег, — И потом, он усвоил, а остальные забудут. Не спорь с царём! В смысле, с императором, — остановил он что-то попытавшегося возразить механикуса, — Записывай. Садись. «Храни тайну не только замком, но и языком!» Записал? Ещё. «Будь на чеку! В такие дни подслушивают даже стены! Недалеко от болтовни и сплетни до измены!»

— В какие дни, Олег? Что-то случилось, о чём я не знаю? — встревожился маршал Торм, до этого скучавший возле окна сидя на подоконнике.

— О чём тебе надо знать, ты всё знаешь, друг. А это для дисциплины, — убедившись, что Трашп всё правильно записал, похлопал его по плечу, — И вот ещё. «Товарищи, чётче держите шаг! Неугомонный не дремлет враг!» Хотя нет, это не записывай. Это нашему маршалу пригодится. В общем, возьмёшь большие листы плотной бумаги и напишешь эти фразы. Развесишь их у себя везде, где только возможно — в цехах, в мастерских, в конструкторских комнатах, даже в сортирах. Понял? Не забудь. Это теперь не менее важно, чем дирижабли, а может и важнее.

Кто знает, чего от второго попаданца ждать? Олег вот не знал. Поэтому и требовал теперь строжайшей секретности во всех своих делах.

Он уже успел пожалеть, что не прилагал раньше к этому нужных усилий. Это против местных обитателей, не искушённых в искусстве добычи информации, его контрразведывательные и режимные задумки хорошо работали, но вот если за дело возьмётся продвинутый житель двадцать первого века Земли, то он быстро сможет узнать то, что ему нужно. Во всяком случае, так до недавнего времени было. И эту ситуацию он торопился изменить в лучшую для себя сторону.

Время после разговора с Трашпом у них ещё было, и Олег заехал на испытательные огневые позиции, на которых уже размещалось уже три артиллерийских дальнобойных орудия.

Сейчас здесь вёлся их сострел и рассчёт примитивных таблиц стрельбы, естественно, выполненных не в виде книг с графами и цифрами для определения установок, а в виде нанесения рисок и оцифровки прицельного приспособления, вроде нормализованной шкалы дальностей, используемой ещё во времена Петра Первого.

О подобном устройстве Олег когда-то немного узнал, прочитав книжку про попаданца во времена царя-реформатора. Если бы он раньше знал, что чтение развлекательных книг этого жанра окажется для него не менее полезным чем то, чему его учили в школе и институте, то с сайта Автор Тудей наверное бы не вылазил.

— С унификацией зарядов тоже разобрались или так и будете перед каждым выстрелом взвешивать? — спросил он у главного, в отсутствие Кашицы, своей артиллерийской команды.

— Всё сделали, государь, — доложил тот, — Два вида — уменьшенный и полный. На первом будем вести стрельбу до семи лиг, а на полном от четырёх до десяти-двенадцати. Можно попробовать и дальше…

— Не нужно, — прервал Олег, — Этого пока достаточно. Лучше постарайтесь точнее пристрелять.

К ужину они успели даже с запасом. Олег успел не только умыться и переодеться с дороги, но и принять в ванну.

За столом только и разговоров было, что о «чёрной пятнице», об огромном ассортименте товаров и о той давке, что творилась в Гостином дворе. Но всем присутствующим понравилось, это и не удивительно — они-то были в сопровождении гвардейцев, которые обеспечили им свободный доступ куда угодно.

Но все разговоры велись второпях, как и само употребление изысканной пищи.

Причина такой торопливости была в том, что все с нетерпением ждали анонсированного Олегом выступления трио из гитариста, флейтистки и игрока на бубне, то есть состоящего из самого императора, графини Мэй и барона Лиса.

Олег и сам не понимал, почему он не поделился с Моцартом, а приберёг «Одинокого пастуха», «Шутку» из сюиты номер два, си-минор, Иоганна Себастьяна Баха и «Канон в ре-мажоре» Пахельбеля. Видимо, то путешествие с Лисом и Мышью в Плавий, когда они своим дружным музыкальным коллективом покоряли сердца слушателей, запало ему в душу.

Конечно, если бы Олег хотел уподобиться Фридриху Великому, то надо было бы ему играть на флейте, но тут было существенное препятствие — он это делать совсем не умел. Поэтому, с флейтой села на пуфик одетая в дорогое приталенное платье тростинка-мышка-норушка.

Император отдавал себе отчёт, что в эти мгновения рождается мода на музицирование в среде аристократов, и был этому рад. Меньше будут развлекаться видами мучительных казней.

— Государь, — Мэй взглядом показала, что она готова играть и ждёт команды.

— Лег, — улыбнулся император, — Давай во время наших выступлений, мы будем снова просто музыкантами. Идёт? Так что, пусть Лис, как наш музыкальный руководитель и скомандует начало.

Перед началом Большого имперского Совета, с самого утра Гортензия и Клейн пришли к императору, который в этот момент находился в своей гардеробной.

— Вот же неудача, а я уже позавтракал, — Олег был полностью одет в парадную форму, напоминающую ту, которую он видел на одной из картинок, изображавшей императора Александра Первого, — Что-то случилось? Для завтрака вы пришли поздно, а для того, чтобы идти на Совет — рано. Мы вчера не всё обсудили?

Гортензия, улыбнувшись, прошла к дивану, стоявшему справа от входа и изящно опустилась на него.