Владимир Поселягин - Освобожденный: Освобожденный. Освободившийся. Возрожденный [сборник litres]

– Блин, я бы с этим неделю возился, а они всё за пару часов сделали, – с лёгкой завистью проворчал я. С радостью конечно же, как только у меня активируется нейросеть, я ещё их обгоню, будьте уверены.

Осмотрев ведущиеся работы, я направился на бот, раздумывая и вспоминая, как выбирал имена для искинов и подбирал им характеры. Главный корабельный искин, Алекс, о нём я уже говорил. Потом второй, он был безымянный, так как стал одним целым с Алексом, изрядно усилив его. Вот третий искин, Дина, обворожительная красотка с сексуальным голосом, отвечала за систему жизнеобеспечения и медсекцию. С учётом того, что на «Матронах» в тесных кубриках семиэтажного жилого модуля жило порядка тысячи человек, отдельный искин становился актуальным решением. Четвёртый, Михаил, суровый мужик с казацкими корнями, отвечал за вооружение и защиту. Пятый искин, Евгения, спокойная и сдержанная девушка, отвечала за перерабатывающий завод и производство. Шестой искин, Егор, шальной парень, шельмец, отвечал за лётную палубу и координировал все малые корабли «Огонька». С учётом того, что их могло быть до сотни, включая четыре средних шахтёрских крейсера, сцепки для которых у нас имелись на наружной обшивке, такой искин был нужен. Седьмой искин, Ева, хитрющая рыжая особа, хулиганка, любящая хорошие шутки. Она отвечала за технические секторы и разнообразный ремонт на корабле. Ну а Алекс, понятное дело, контролировал всё и если что, вмешивался в работу других искинов, его слово было приоритетным, но не приоритетнее моего.

Ещё раз счастливо вздохнув – по бортам «Огонька» начали зажигаться прожекторы, освещая всё вокруг, как маленькое солнце – я достиг шлюзовой бота и, посмотрев на светившийся шахтёр, прошёл внутрь для процедуры шлюзования.

За следующие семь дней, к моему огромному удивлению корабль, был приведён в то состояние, в котором им уже можно пользоваться, то есть летать, но не в гипере. Для этого нужно собрать блоки гипердвижка и провести юстировку. Искины на это был не способны, тут инженер нужен был, вот и требовалось ждать, пока у меня не запустится нейросеть и я не выучу нужные базы.

За эти дни даже топливо было залито в баки «Огонька» из большого контейнера. Правда, когда ремонт закончился – банально не было остальных нужных запчастей – на меня ото всех искинов обрушился водопад жалоб на нехватку того или иного оборудования. Пришлось пообещать им слетать в ближайшее время на «Пуму». Действительно пора было её навестить. Но не сейчас. Перерабатывающий завод вчера был запущен, он имел два своих сверхмощных реактора, и можно было начать печатать бронеплиты для внешней обшивки, чем мы с Евгенией и начали заниматься, а Алекс устанавливал готовые секторы брони, закрывая ту дыру, что была у нас над рубкой. Напечатать мы за день успели две плиты, а надо было восемнадцать, но работа двигалась медленно по причине того, что у нас не было опытного технолога, Евгения едва справлялась, её задача следить за производством, а не создавать его. Хотя нужные знания и программы у неё были. К тому же на время влияло то, что я на «Еже» поставлял обломки старых бронеплит, рубки и кусков секций на переработку не очень быстро. Ничего. Закроем, и можно будет устанавливать боевой радар. А то Михаил изворчался из-за него, мол, он слепой, пока радар не работает. Как будто мы боевой сканер уже не установили и не запустили. Боевой сканер – это тоже вотчина Михаила.

Следующие одиннадцать дней мы занимались не только созданием на промышленном предприятии «Огонька» бронеплит для обшивки, но ещё восстанавливали внутренние переборки. Замены снесённым дверям и другим поврежденным элементам не было, вот мы и делали эти двери прессом по лекалам и меняли секции повреждённых переборок, изолируя отсек за отсеком. Так что теперь, если где произойдёт взрывная разгерметизация, остальные отсеки не пострадают и воздух в них будет, а то на самом деле корабль можно было пройти от носа до кормы не напрягаясь. Но теперь постепенно появлялись двери, причём с сервоприводами, они открывались передо мной и закрывались. Но работа эта была муторная, Алексу с Евой приходилось дроидами-диагностами делать замеры и подсчитывать размеры дверей, прежде чем Евгения их делала по присланным схемам. Часто из-за больших повреждений размеры и толщина не совпадали, буквально на микрон, но всё же, створку возвращали на переделку обратно. В первое время двери возвращались по два-три раза, одну, в реакторный отсек, так восемь раз переделывали, пока наконец не набили руку – искины тоже учились и дальше уже работали увереннее. Так что через восемнадцать дней после того как «Огонёк», ожил, корабль перешёл в ожидающий режим. Все работы были закончены. Остальное подвластно только сертифицированному инженеру с кучей баз и с соответствующими запчастями. О, ещё и пилот нужен, чтобы управлять этой махиной. Корабль мне нравился, я в него душу вложил, и мне хотелось бы, чтобы он так и оставался моим, а значит, нужно приложить ещё немалые усилия, чтобы пользоваться им и действительно сделать своим домом.

Я продолжал жить на боте, который стоял на опорах на лётной палубе «Огонька». Тут же стоял и «Ёж». Возможности переселиться в капитанские апартаменты не было из-за отсутствия воды, так как канализация по этой причине была законсервирована. Ещё когда на «Еже» проделывал проход до туннеля к «Матроне», я встречал среди обломков астероидов крупные кристаллы замёрзшей воды, но общее количество льда равнялось тоннам двум, к тому же так загрязнённым, что для очистки требовалось приложить немалые усилия. Вот такие дела.

Но как бы то ни было, за эти три недели мы привели «Огонёк» к такому состоянию, что его уже можно было использовать. Про пробные запуски разгонных и маневровых двигателей и говорить не стоит, было такое. Ещё, конечно, нужны были мелкие запчасти и оборудование, не влияющее на общее состояние корабля, чтобы довести его до идеала, но это терпит. Так что у меня был большой корабль, на котором, правда, пока нельзя жить, хоть и вполне возможно ходить в одном комбезе – атмосфера была. Правда, без увлажнения, то есть сухая, да ещё невозможно пользоваться гипером без ремонта гипердвижка. А так всё, ремонт закончен.

Держа в правой руке стакан с соком, я спустился по лестнице из шлюзовой бота на ребристый пол лётной палубы и, сунув левую руку в брючный карман комбеза, прихлебывая сок, медленно направился к защитному пологу. Он защищал меня от всего, не только от вакуума, но и губительного радиационного излучения. Сам корабль уже прошёл очистку от пыли и теперь не фонил. Это внутри, а снаружи чистку придётся делать чуть позже, когда покинем астероидное поле. Да и когда докупим обеззараживающих средств. Всё, что было, на внутреннюю чистку ушло, весь малый контейнер. А ведь думал, с запасом взял.