Александр Гулевич - Хортарианский ястреб

– Атаман, пойми, каждая рудоносная жила имеет свои уникальные особенности, которые мастер узнаёт только в процессе работы и, соответственно, подбирает к ней свой особый подход. В этом и заключается искусство настоящего мастера-кузнеца. Как поведёт себя обнаруженная нами руда, я не знаю, так как пока с ней ещё не работал. В общем, работы, что называется, непочатый край.

М-да-а… Куда ни кинь – всюду клин.

– А ты как думаешь, Клайм, стоит ли замарачиваться строительством литейной или придумать что-нибудь другое?

– Надо строить, – убеждённо заявил старшина кузнечной артели, – хорошая сталь нам нужна. Пока трофейные железяки выручают, но это ненадолго, тем более ты, атаман, на какое-то время свободную охоту на степняков запретил.

– Значит, будем строить, – выдохнул я, – раз уж она нам нужна.

Подцепив ещё одну плюшку, я с удовольствием её съел и, допив остатки чая, поднялся. Попрощавшись со старшиной, вскочил на коня и направился к зданию управы. Старосту искать не пришлось. Он, будучи мужиком хозяйственным, на дух не переносил лентяев и тех, кто к своей работе относился спустя рукава. Его басовитый голосище был слышен издалека. Староста от всей своей крестьянской души распекал работников, не выполнивших дневную норму. Отвлекать его от столь увлекательного воспитательного процесса я не стал, из-за чего пришлось минут так десять ожидать, когда его задор выдохнется. Работяги, красные словно варёные раки, выскочили из здания управы и сломя голову бросились кто куда.

– Да уж, староста может быть очень убедительным… – насмешливо пробурчал я себе под нос, провожая взглядом бегущих что есть мочи нерадивых мужичков.

– Атаман, ты какими судьбами? – послышался за моей спиной голос старосты.

Обернувшись и кивком указав на бегущих, я ответил:

– Да вот хотел с тобой встретиться и выяснить, что хорошо ценится в Вольных баронствах из того, что есть здесь у нас на Хортице.

Староста задумчиво покрутил головой:

– Предложить-то у нас много чего есть, например, вяленую и копчёную рыбу, но лучше всего соль. Нашли тут давеча одни обормоты солёное озерцо небольшое. Так там весь берег из соли, и соли необычной, а розовой с ароматом пряностей. О такой я и не слыхивал, хотя и прожил на свете не один десяток лет. Такая соль большую цену имеет, и её впору подавать на стол самым могущественным владетелям. Думается, она одна к одному на золото идти будет, а может, и больше. Одну минуту, атаман, я сейчас её принесу, и ты сам её попробуешь.

Староста резко рванул в здание управы. Минуты через три он вернулся и протянул мне небольшой глиняный горшок с крышкой. Открыв его, я почувствовал очень приятный аромат, в какой-то степени похожий на адыгейскую соль, только без специй. Взяв на язык щепотку розовой соли, я прямо-таки обалдел. Соль была наивкуснейшая, такой мне ещё пробовать не доводилось.

– Действительно, стоящая вещь, – вынес я вердикт и, прикинув в уме, распорядился: – Староста, я тут примерно через пару месяцев со старшиной кузнечной артели планирую целым караваном в Мельхор отправиться и в Гильдии оружия для нас заказать, так что подготовь десятка два мешков этой соли на продажу, да и рыбу тоже. Может, удачно сторгуем, а если повезёт, постоянных покупателей найдём.

– Хорошее дело, атаман! – воскликнул обрадованный староста и чуть тише заговорил: – Помимо розовой соли я подготовлю пять телег с балыком и вяленой рыбой, а может, больше, если телеги успеем отремонтировать. В Вольных баронствах о такой вкуснотище слыхом не слыхивали. А, да!.. Есть ещё дыни, сладкие как мёд. Часть свежими отправим, а часть на солнце повялем. Будь уверен, атаман, от желающих купить отбоя не будет.

– Вот давай и занимайся подготовкой каравана. На всё про всё тебе максимум два месяца. Товар должен быть самого высшего качества, как-никак это будет первый наш торговый караван.

Староста клятвенно меня заверил, что из кожи вон вылезет, лишь бы наладить постоянные поставки в Вольные баронства.

Пожелав ему успехов в его нелёгком деле, я неспешно вернулся домой и, вымыв лошадь, на негнущихся ногах добрался до постели. Кое-как стянув с себя одежду, рухнул на мягкую перину и мгновенно уплыл в объятия Морфея.

Два месяца напряжённой работы пролетели как один день. Был построен вполне работоспособный литейный цех. Сам-то цех за неделю соорудили, а вот чтобы он стал плавить железную руду, старшине и его кузнечной артели пришлось немало попотеть. Я бы и рад был ему хоть чем-то помочь, но просто не знал как. Ну, не кузнец я, и всё тут. Правда, у меня и без этого забот и хлопот было выше крыши. Возведение крепостной стены и сторожевого опорного пункта, да ещё занятия с тремя сотнями бойцов отнимали практически всё моё время, лишь только поздно вечером я мог себе позволить почитывать Хроники Большой и Малой Хорты, да и то далеко не всегда. Слишком уставал за световой день.

За прошедшее время я и сам не заметил, как стал сухим и жилистым. Мои мышцы окрепли, а на лошади я вообще стал скакать, словно верховой ездой занимался с раннего детства. Мало того, у меня неплохо стали получаться некоторые приёмы джигитовки. Бойцы, насмотревшись на мои потуги, надо сказать, далеко не всегда успешные, заразились джигитовкой и с ярым азартом набросились на освоение нового для них дела.

В общем, потихоньку да помаленьку дело двигалось. Может, мне и моим бойцам до совершенства было ещё очень и очень далеко, но уже сейчас многие бывшие баронские дружинники со знанием дела утверждали, что они по своей подготовке далеко обогнали большинство дружин из Вольных баронств. Для закрепления успеха мы ещё пару раз захватывали караваны с рабами, в результате наш казачий стан пополнился на полторы сотни душ. Освободили мы, конечно, намного больше людей, но часть их предпочли податься жить на Выселки. Кто-то по своей природе банально не был дисциплинирован или просто не хотел рисковать жизнью, а кто-то предпочёл пахать землю, делегируя личную защиту и безопасность на чужие плечи. И тут давить не имело никакого смысла: каждому своё. Особо задаваться этим вопросом у меня не было ни сил, ни желания. Пусть живут, как хотят и как могут. Помогать им я не собирался. Каждый волен делать свой выбор, и каждый сам будет нести ответственность за него в полной мере. Я прекрасно понимал, что, когда придут степняки, мы на Хортице, скорей всего, отобьёмся, а вот те, кто поселился на Выселках, – точно нет. Они как раз больше всего пострадают, что вынудит их обратиться за помощью ко мне. Я им, разумеется, помогу, но только на своих жёстких условиях. Что поделать, мир жёсток и требует быть жёстким, но не жестоким. Жестокость рано или поздно возвращается к тебе бумерангом, и последствия этого возвращения бывают очень болезненными, если не сказать больше…