Александр Гулевич - Хортарианский ястреб

Вставать совершенно не хотелось, но естественные потребности заставили откинуть в сторону невесомое одеяло и подняться. Открыв заспанные глаза и узрев окружающую меня обстановку, я непроизвольно от изумления крякнул. Я сидел на кровати, а сама кровать находилась в большом помещении и очень напоминала люксовую больничную палату. К этой мысли меня натолкнуло наличие большого числа каких-то мигающих разными светодиодами аппаратов, от которых тянулись многочисленные провода к датчикам, прикреплённым к моему телу.

Решительно сорвав с себя эту дрянь, я соскочил на пол и хотел было обойти помещение в поисках нужника, но на всякий случай заглянул под подушку. Наган был на месте, как и вскрытая картонная пачка с патронами к нему. Судорожно схватив оружие, я уже куда спокойнее пошлёпал босыми ногами по мраморному полу к окну и, вглядевшись, от всей души за-матерился. Перед домом была площадка, выложенная фигурной тротуарной плиткой, а чуть дальше я заприметил какие-то штуковины непонятного назначения. Кроме этих предметов, вокруг ничего не было, куда ни кинь взгляд – расстелилась девственной чистоты природа. Зелёная травка с небольшими лесочками на фоне голубого неба с белыми облачками – и больше ничего.

«Уж не в психушку ли меня упекли?! Хотя вряд ли, – подумалось мне, – в этом случае револьвер, тем более заряженный, под подушкой никогда не оставили бы. Тут явно что-то другое имеет место быть…»

Вернувшись к широкой кровати, я ещё раз огляделся и заметил в дальнем углу край своей сумки, выглядывающей из-под белоснежной простыни. Сдёрнув её, я возрадовался. Все мои личные вещи находились здесь, в том числе и туристический набор вместе со сложенной палаткой и матрасом, топориком и сапёрной лопаткой. Перепроверив обе сумки и убедившись в полной сохранности своего имущества, я уселся на койку и глубоко задумался. Всё это было крайне странным и никак не укладывалось в моей голове. Мысли метались как сумасшедшие, но на возникающие многочисленные вопросы разумного ответа ну никак не находилось.

Не знаю, сколько я просидел в таком состоянии, но вывел из него мой мочевой пузырь, открытым текстом говоря о необходимости посетить санузел. Снова оглядевшись, я заметил две двери, почти полностью сливающиеся со стеной, и, подойдя к одной из них, дёрнул за ручку, но дверь оказалась закрыта, а вот вторая вела именно туда, куда мне и требовалось.

Сделав свои дела, я включил воду в кране, умылся и, подняв голову, посмотрел на себя в зеркало. В нём, без всякого сомнения, отражался я, но всё же что-то было во мне не так. Приглядевшись более внимательно к своему отражению, я сообразил, в чём заключалась разница. Из зеркала на меня смотрел я, только на двадцать лет моложе, то есть не сорокапятилетний мужчина, а двадцатипятилетний парень с дерзким и насмешливым взглядом. Осмотрев себя со всех сторон и ощупав пальцами лицо, понял, что это мне не мерещится и случившееся со мной надо воспринимать как должное, иначе действительно недалеко и до отдельной палаты в закрытом психиатрическом диспансере…

Вытерев лицо и руки одноразовым бумажным полотенцем, я кинул влажный комок в мусорное ведро и вернулся в палату, где уже находились двое мужчин в белых медицинских халатах и одна стройная высокая молодая женщина в тёмном деловом брючном костюме.

– Как видите, наши новейшие медицинские технологии творят чудеса и теперь ваш супруг совершенно здоров, правда, память ещё к нему не вернулась, но это обязательно должно произойти в ближайшие несколько месяцев. Вы должны понимать, технология экспериментальная и до совершенства пока не отработана, – с извиняющимися нотками в голосе произнёс один из врачей, обращаясь к женщине.

– Спасибо вам, профессор, вы совершили настоящее чудо! Я обращалась за помощью к ведущим светилам, и все отказали мне, уверяя, что моего мужа из комы вывести невозможно, так как его биологическая жизнь должна была оборваться в самом скором времени.

Внимательно вслушиваясь в разговор и вникая в смысл, я медленно дурел. Мало того что неизвестно где нахожусь, так ещё и новая жена нарисовалась! Мне бывшей хватило, так ещё и эта… на ходячий калькулятор похожая, хотя и на стройных ножках.

– Профессор, деньги за вашу блестящую работу вместе с дополнительным бонусом незамедлительно будут переведены на счёт клиники.

– Благодарю, госпожа Эстель.

Молодая женщина отточенной походкой супермодели подошла ко мне и, вглядевшись в глаза слишком уж ласково, заговорила:

– Здравствуй, Валентин, пойдём скорее домой. Мы все этого так долго ждали!

– Добрый день, Эстель, сейчас, только свои вещички заберу – и сразу домой.

– Любимый, неужели к тебе вернулась память?! – воскликнула девица, в глазах которой читался лёгкий испуг.

– Нет, я ничего не помню, просто слышал, как вас называл господин профессор.

Вернувшись в санузел, я схватил оставленный на стеклянной полке револьвер и засунул за пояс пижамных штанов. Прикрыв оружие балахоном, спокойно направился к сумкам, подхватил их и подошёл к ранее запертой двери, вопросительно посмотрев на неизвестных мне людей. Двое медиков, взглянув на мои китайские сумки типа «мечта оккупанта», недоумённо переглянулись между собой, но, ничего не сказав, поспешили открыть дверь.

Шагая следом за врачами и молодой женщиной, назвавшейся моей женой, я с немалым любопытством рассматривал длинный коридор, в котором наличествовали многочисленные двери. Больше в коридоре ничего не было, даже обычные плакатные наставления не висели, но больше всего поражало отсутствие медицинского персонала и пациентов. Странная это была клиника, очень странная…

Когда мы спустились по лестнице в холл, нас встретил охранник в чёрной униформе с кобурой на поясе и сопроводил к выходу. Проходя мимо него, я кинул на него взгляд, и мне показалось странным его лицо, но я не придал этому значения, да и всматриваться времени не было, впрочем, и желание отсутствовало. Оказавшись на прилегающей площади, мои спутники пошли по направлению к тем самым непонятным штуковинам, и, когда мы оказались рядом, неожиданно в ней открылась дверь, и оттуда спустился эскалатор.

Эстель мило улыбнулась медикам, попрощалась с ними и, оглянувшись в мою сторону, хорошо понятным жестом предложила первому взойти на подъёмник. Внешне не выражая никаких эмоций, я сделал несколько шагов и, встав на ступеньку, непонятно каким образом оказался на площадке перед трёхэтажным особняком из красно-бурого кирпича. Сдерживая вырывающиеся наружу эмоции, я огляделся по сторонам и, кроме красивого природного ландшафта с одной-единственной извилистой дорогой, уходящей куда-то за горизонт, не увидел больше ничего.