Михаил Щукин - Семья [litres]

Майя замерла, мрачно наблюдая за противником. Затем сделала несколько шагов, быстро коснулась головы графа в нескольких местах и снова отскочила.

Поросячий визг медленно перешел в какой-то скулеж. А граф хоть и с усилием, но поднял меч и встал на ноги.

Перехватив его ненавидящий взгляд, Майя деланно удивилась:

– Ваше сиятельство, вам разве не нравится моя игра? Помнится, вы получали искреннее удовольствие, развлекаясь с друзьями за счет одной маленькой девочки.

– Тварь, ты даже дерешься как плебейка.

– Вы желаете классического боя? – почему-то обрадовалась Майя. – Ну почему бы и нет. Я даже предупрежу вас, согласно вашим правилам игры. Я хорошо их усвоила. Сейчас я вам сломаю левую руку. Вы готовы?

Граф дернулся и попытался атаковать первым. Резкий уход, маятник. Словив запястье нападавшего в нижней точке его траектории, Майя с силой нанесла удар коленом по локтю. Хруст и новый вопль вызвал радостный вскрик мальчишки.

– Так его!

Майя позволила себе отвлечься, только отступив от мужчины на пару шагов. Пока тот отходил от болевого шока и пытался устоять на ногах, она мельком глянула на брата и улыбнулась.

– Граф, вы помните, как Лютик выбил колено у барона Ривери? Сейчас я сделаю то же самое. Только уже правильно. И сломаю вам ногу, – как-то буднично поставила противника в известность Майя.

Не дожидаясь ответа, она сделала первый шаг.

Вирт отстраненно отметил, что Альнар все же где-то не доработал. Такого эффекта у него не получалось на тренажерах. Хоть бил с гораздо большим усилием. Майя, казалось, выполнила всего лишь замысловатый пируэт и почти не прикладывала усилий. Но мужчина почти в два раза крупнее нее не устоял на ногах. Хруст и неестественно вывернутая левая нога ясно обозначили полноценный перелом. В себя граф пришел только спустя пару минут, которые он потратил на тихий скулеж, контролировать который уже не мог.

Майя все это время оставалась на месте, наблюдая за ним. Обреченный и теперь уже полный ужаса взгляд почему-то не принес того удовлетворения, которое вроде бы она должна была испытывать. Было какое-то опустошение и брезгливость. Молчал и Лютик. Он теперь не улыбался, а только поджимал губы.

Вирт вспомнил виденные записи развлечений с участием Майи и ее брата и только отвел глаза. Зрелище было неприятным. Граф, мнивший себя выше других, продержался намного меньше любого из них. Даже на запись бы не хватило.

– Пора заканчивать, – ни к кому не обращаясь, устало пробормотала Майя, двинувшись к своей жертве. Ей уже было противно то, что предстояло сделать.

Граф только снова заскулил и попытался отползти, что, впрочем, ему не помогло.

– Майя, подожди! – Голос брата заставил ее замереть над беспомощно сучащим уцелевшей ногой мужчиной.

– Лютик, я устала. И это оказалось не так интересно, как я думала. Давай с ним просто покончим.

– Подожди. Послушай, если его прикончить, то получается, что мы ведь с ним только за себя отомстим. Для всех других он умрет в круге равных, даже сохранив свою мерзкую честь. Никто ведь даже плюнуть в него не сможет.

– Что ты предлагаешь? – Голос Майи звучал устало и как-то вяло.

– Оставить его живым и отдать под суд. Пусть он там послушает все, что о нем говорят. А если приговор будет мягким… Ну что ж. – Мальчишка грустно улыбнулся. – Когда его освободят, ну после приговора, ведь нам никто не мешает вызвать его на поединок еще раз. Ведь правда?

Лютик вопросительно обернулся к Вирту.

– Да. – Тот задумчиво кивнул, не сводя с него взгляда. – Правда, не факт, что вы успеете это сделать раньше других.

– Ну вот. А на суде ему хоть в рожу кто-нибудь плюнет. Все хоть что-то.

– Ты правда так хочешь?

– Ага. – Паренек вдруг опять стал серьезным. – А еще я не хочу, чтобы его вот так, как он нас собирался. Я думал, что хочу, и даже радовался. А теперь не хочу. Это, наверно, плохо, да? Слабость?

– Нет. – Иллис осторожно погладила по голове брата подруги. – Просто ты еще раз показал, что отличаешься от таких, как этот…

Майя мрачно смотрела в глаза лежащего мужчины.

– Что ж, жить тебе или сдохнуть, сегодня решил твой бывший личный раб, граф. Он хочет, чтоб тебе дали возможность побеседовать с каждым, кто пожелает этого. Я с ним согласна.

На полу блеснуло что-то зеленое, и Майя перевела взгляд на перстень, почему-то оставленный при аресте. С каким-то садистским удовлетворением она наступила на него каблуком и с силой надавила до отчетливого хруста.

Кольцо уцелело, но, вывернувшись под давлением, переломило палец и теперь лежало рядом с обрубком. Граф несколько мгновений недоуменно смотрел, пока до него не дошло, что ничего не чувствует из-за блокады руки, поставленной девчонкой еще в самом начале.

Под его вскрик Майя удовлетворенно отпихнула кольцо в сторону и вдруг облегченно выдохнула и расслабилась.

– Это все здорово, конечно, – проворчал Вирт. – Только за этой тварью в тюрьме четыре мнемика наблюдают. После приговора придется целый штат специально для него заводить. Препараты не имеют длительного действия и подавляют способности мнемиков не надолго.

– Не придется.

Майя снова развернулась к своей жертве. Вирт еще успел заметить голубоватое свечение вокруг пальцев девушки, на краткое время шлемом растянувшееся вокруг головы графа. А потом она отвернулась и спокойно вышла из круга. Позади нее на одной ноте нарастал какой-то безысходный вой.

– Что ты с ним сделала? – Иллис только морщилась, глядя на валяющегося мужчину.

– За способности мнемика отвечают несколько отделов головного мозга. Это врожденная способность. Ее можно блокировать лекарствами, но Вирт сказал, что это не эффективно. К тому же он измененный. Так что будет еще хуже. Но в наших организмах все связано энергетическими потоками. И можно поставить блокаду методами Альтери.

– А чего он так воет? – Иллис снова поморщилась.

– Я не управляла потоками, а полностью их перекрыла. Это как лишиться одного из органов чувств. Например, внезапно ослепнуть.

Иллис внимательно осмотрела подругу, поглаживающую прижавшегося к ней брата.

– Тебе легче?

– Да. Этот зеленый палец меня достал. Даже когда просыпалась, не выходил из головы. А теперь его нет. – Майя радостно улыбнулась и совершенно искренне рассмеялась.

В разблокированные двери торопливо входили Индерский с Киром. Их удивление было связано скорее с тем, что пленник до сих пор жив, чем со звуками, которые он издавал. Краткие пояснения взял на себя Вирт.

– Как долго продержится такая блокада? – вычленил для себя главное Индерский.

– Пока не будет снята. – Майя равнодушно пожала плечами. – Если этого не сделать, то через полгода начнутся необратимые процессы. Способности выгорят, а граф начнет испытывать приступы сильных головных болей.