Марик Лернер - Практическая уфология [litres]

Уселся на крыльце и закурил папиросу, наблюдая за бегущей куда-то вверх по пригорку девушкой. Довольно часто местные устраивали на вершинах холмов овчарни и коровники. Может, там ветер и комаров меньше, а может, ещё какие причины.

К ноге подошёл петух с изумительным хвостом, внимательно изучая новое украшение дома в лице гостя. Чёрные перья с зелёным оттенком. В поместье была почти у всех такая порода, ценимая за крупные размеры и мясную грудку, но этот имел роскошное оперение и гордился им. Наверное, все местные курицы его. Поняв, что угощать не собираются, нечто по-своему произнёс, и явно не похвальное, гордо удалившись.

У здешних кур скорлупа яиц всегда коричневая, ни разу белой не видел. То есть белые в обоих виденных Мегарах попадались, но не в округе. Означает ли это что-то или просто признак породы, Игорь так и не удосужился узнать. Надо бы поинтересоваться, вдруг есть очередной скрытый смысл?

– Угощайся. – Фермерша протянула ему громадный бутерброд. Свежий хлеб с куском жирной свинины. – Здесь оливковое масло дорого, на топлёном сале выпекаем. Остатки. Осенью сызнова кабанчика зарежем.

– Спасибо. С утра не ел.

– Оно и заметно. Вон и хозяйка наворачивает за милую душу. Обычно клюёт, как воробей.

– А вы никогда не хотели, – Игорь понизил голос, – удрать? Земли много, неужели нет возможности?

– Ты родился свободным и никогда не видел старые миры, – произнесла фермерша без малейшего признака вопроса.

– Да.

– Потому и не понимаешь. Там всё намного хуже. Жёстче и тяжелее. Народу много, земля давно чья-то. Мы с мужем были актимоны.

То есть фактически крепостные, но совсем без имущества, если не считать хибару. Рабы стоили дорого, и их без веской причины не гнобили. А такие подневольные частенько использовались на тяжёлых работах, и никто их не жалел.

– Без собственного участка, рабочего скота, зато с кучей долгов и обязанностей. Вечно на барщине или на общественных работах. Дорогу чинить – наряд, возить солдат – наряд… Владелец просадит все в карты али ещё как, да и продаст в возмещение убытков. По закону разлучать семьи нельзя, а по жизни – сколько угодно. Нам повезло, старый хозяин пусть и гнида был первостатейная, – она тоже понизила голос, – но людей покупал сразу группами. Одиночек не брал. Тяжело, конечно, было с нуля начинать, зато теперь живём! Э, да чего там говорить. В нашем селе на трёх человек приходилась одна лошадь, на пятерых – корова. А сегодня у нас две воловьи упряжки, десяток лошадей, две дюжины коров, почти шесть десятков овец, свиньи, куры. Не просто голода много лет не знаем, по прежним меркам богачи, хвала Пану!

– Но ведь сын всё равно подался в стратиоты.

Отслуживший после десяти лет получает вольную. Дальше уже сверхсрочную, если угодно. А нет – волен идти куда угодно и заниматься чем угодно. Естественно, помещики не стремились отпускать своих арендаторов. Государство было заинтересовано в обратном. Поскольку всеобщей воинской повинности не ввели, провинцию делили на воинские округа, и те давали определённое количество человек для службы. Раз в установленный период кидали жребий или человек вызывался добровольно заменить кого-то. Частенько вовсе не бесплатно.

– Ему казалось за холмами слаще. Парень взрослый, чего мешать самостоятельно шишки набивать? А я знаю, ничего подобного. Как везде. Там, – ткнула толстуха рукой в сторону гор, – земля есть, да и люди на ней тоже. Кто же отдаст? А степь большая, да тоже чья-то. Кочевники чужих терпеть не станут. Где колония ветеранская, налётчики ещё кровью умоются. А одиночке аркан на шею и в рабство. Вот и зачем бежать, когда здесь неплохо? Хозяйка наша умная. Она жилы на кулак не наматывает и стрижёт аккуратно, давая шерсти нарасти. – Фермерша тихонько засмеялась.

– Телефон звонит, – сказала Юлия, появляясь на пороге.

– Сейчас, сейчас, – обращаясь к трезвонящей машинке, пообещала крестьянка, устремляясь внутрь.

– В общей сложности, – сообщила Юлия скорее себе, чем механику, – получается две тысячи литров молока.

Она явно попутно проверяла цифры прихода. Фермеры отвозили специально изготовленные в мастерской бидоны с плотно закрывающейся крышкой к дороге. Оставляли возле ворот на заранее поставленном большом плоском камне или деревянном поддоне, чтобы не перетруждаться при погрузке, поднимая. По графику ехал один из фермеров, собирая, и отвозил на завод. Естественно, не бесплатно поставки. Мелочь, но в таких местах и парочке ренсов рады. Натурой не везде берут. Прежде отправляли раза в три-четыре меньше, исключительно для сыроварения. Теперь Юлия договаривалась о дополнительных поставках. Сепаратор будет готовить масло, а здешние фермеры наверняка примутся расширять и так немалое стадо, получив устойчивый сбыт молока.

– Это вас, госпожа, – сообщила фермерша.

Юлия удивлённо переспрашивать не стала. Отправилась на беседу. Вернулась буквально через минуту.

– Сгружай мешки, – приказала. – Возвращаемся. Всех предупредите, – это уже крестьянке, – чтобы забрали средство. Потом выясню, всё ли правильно сделано.

На этот раз за руль сел Игорь. Юлия о чём-то думала и попытку поинтересоваться, о чём был разговор, резко оборвала. – На очередном повороте внезапно сказала: – Остановись. Да, – огляделась, – подойдёт. – Извлекла из-за сиденья плед и, выбравшись наружу, расстелила на мягкой травке в тени дерева. – Иди сюда, – похлопала по пледу, садясь.

– В чём дело? – с опаской спросил Игорь.

Что она хочет, догадаться нетрудно. Не в первый раз на прогулке занимаются этим. Но так вдруг?

– Я хочу, чтобы ты меня любил, – прошептала она, недвусмысленно прижимаясь…

Позже, приводя себя в порядок, сказала:

– Ко мне в гости приехали Ипатий с магистром Савелием Рубрием Цекой.

Ну, последнего при всём желании не забыть. Господин весь в белом, затащивший сюда и пославший вживаться.

– Савелий инкогнито. Очень любопытствовали, где я и ты. Как думаешь, для чего?

– Мне это не нравится, – пробурчал Игорь.

Каникулы закончились, и теперь от него что-нибудь потребуют? А что он может дать? Ну, пару идей по части улучшения быта и починки двигателей. Если бы было так просто…

– Мне гораздо больше. Только возражать Савелию – это не с соседом ссориться.

Оно и понятно. Провинция Имаус делилась на пять магистратов. Алтай был наиболее беден и наименее населён. При этом власть Савелия в ней фактически безгранична. Он отчитывается перед президом провинции и частично перед родственниками. Все миры Алтая принадлежат семье, и в иных отношениях передача по наследству, как и майорат, непререкаема. Убрать его нельзя, чай, не выборный. Разве убить. Реально каждый правит в своём регионе во многом бесконтрольно, хотя некие границы традиций и обычаев переступать не посмеет никто.