Александр Андронин - Корпоративное бессознательное [litres]

– Это верно. – Артон окинул её взглядом. Рядом с ним в своей безрукавке Морин казалась беззащитной, уязвимой, как человек, которого выгнали голым на мороз.

– Выходим. – Артон распахнул дверь, будто сразу забыв о существовании Морин. – Квинт, держись со мной. Когда начнётся… – Он собрался что-то сказать, окинул взглядом тела на полу и передумал. – В общем, сам разберёшься, что делать.

Он широким шагом выступил в коридор. На пороге Кеорт обернулся: Морин стояла посреди комнаты, освещённая бледным светом ламп. Секунду она глядела на Кеорта, потом перевела взгляд на мертвецов. Кеорт отвернулся и двинулся в сторону холла.

Они быстро прошли к лестнице. Звук шагов в большом холле показался Кеорту преступно громким. Они оба стали намного более шумными – из-за брони и из-за того, что Артон уже не скрывался.

Ноги быстро отсчитывали ступеньки. Кеорт взял автомат поудобнее, сделал несколько глубоких вдохов. Темнота в холле тревожно пульсировала, несмотря на всю химию, что сейчас кипятила его кровь.

«Сейчас начнётся. Столкновения не избежать».

Они плечом к плечу вошли на третий этаж. Коридоры расходились во все стороны, ветвились, сходились вновь. Стены сверкали благородной отделкой: натуральное дерево, дорогой пластик, сложные сплавы. При этом всё было незавершённым, присутствовало в виде фрагментов: из-под роскошных панелей выглядывала плохая штукатурка, отличного качества мебель стояла у грубых бетонных стен.

Кеорт не увидел ничего похожего на кабинет с прозрачными стенами и картой на стене.

– Франк! – окликнул взволнованный голос. Кеорт повернулся на звук. Прямо к ним быстрым шагом шёл человек в терракотовой форме. – Что на мосту? Кто стреляет? Где капитан…

Он осёкся, разглядев под прозрачным забралом лицо Артона. Широкое бородатое лицо вытянулось, совсем как тогда, в посёлке. Висящая на перевязи рука слабо дёрнулась, рефлекторно потянувшись к автомату, которого сейчас не было на поясе. Мужчина развернулся и бросился прочь.

Его подбросило, будто он попытался перепрыгнуть через невидимый барьер, пропустив его под животом; шипящий хлопок долетел до ушей почти в этот же момент. Не было видно, как пуля из «Паладина» на выходе разворотила ему грудь, но всё было понятно по разлетающимся в стороны кровавым ошмёткам. Артон опустил ружьё, наблюдая, как тело падает на пол. На лице специалиста застыл азартный оскал.

«Началось».

В конце коридора мелькнула согнутая фигура. Кеорт выстрелил быстрее, чем успел подумать, даже опередив Артона, и всё сработало как надо – и автомат, и рефлексы: фигура опрокинулась навзничь и замерла. Артон метнулся куда-то в сторону, стреляя на ходу; Кеорт на секунду остановился, вглядываясь в слабо освещённые коридоры, и его тут же сильно ударило в грудь и впечатало спиной в угол. Не в силах вдохнуть, он мешком свалился на пол, ничего не видя, перекатился, инстинктивно пытаясь уйти с линии огня; не вставая, рывком метнулся за угол, сжался под стеной. Больно было так, что воздух не шёл в лёгкие, но боль почти сразу смыло волной анастетиков – осталось только онемение в груди. Он бросил взгляд на кирасу – через неё шла узкая ветвистая трещина. Провёл перчаткой по груди – из трёх чёрных отверстий на броне выпали смятые пули.

Стена над его головой раскололась, вниз посыпались куски бетона вперемежку с кусками натурального дерева, воздух наполнили струи густой белой пыли. Кеорт вскочил, понёсся, ничего не видя. Артон куда-то пропал. Стоял грохот, сверкали вспышки, пули неслись отовсюду, и Кеорт бежал наугад, мотая головой во все стороны.

Всё было совсем не так, как в посёлке. Здесь были обученные люди с хорошим оружием. Кеорт ничего не успевал сделать. Даже Артону приходилось плохо – отдельные выстрелы из «Паладина» тонули в рёве очередей, невозможно было даже предположить, где находится специалист по конкуренции. Кеорт мог только бежать через полутёмные помещения, согнувшись, чувствуя на бегу, как пульсируют разрывающиеся вены – медмодуль внутри черепа работал вовсю, пытаясь подавить панику и восстановить боеспособность носителя с помощью всего, что было закачано в головные резервуары.

В нормальной ситуации медмодуль выбрасывал бы в кровь седативные, стимуляторы, что-нибудь ещё, но сейчас вместо всего этого были только обезболивающие и амфетаминоподобные вещества, и они, кроме желаемого эффекта, давали ещё и побочный, превращая для Кеорта творящийся вокруг хаос в нечто иное.

Он вбежал в тренажёрный зал и остановился, водя стволом автомата вокруг. Силуэты тренажёров колебались, сами собой двигались в свете потолочных ламп, и это не казалось Кеорту странным.

Они увидели друг друга одновременно – он и выскочивший из бокового входа человек. Кеорт среагировал чуть быстрее – пули из «Константа» разбили лицевую пластину шлема противника. Изнутри обильно брызнуло что-то красное – наверное, краска. Человек рухнул, позади него отскочила за угол размытая фигура.

Кеорт прыгнул на пол, на лету расстреляв потолочные лампы; в зале воцарился полный мрак, сделавшийся для Кеорта прозрачным ещё до того, как он приземлился. Человек с залитым красным лицом не шевелился, смотрел в потолок, хотя, скорее всего, ничего не видел в этой темноте, да ещё и с заляпанным изнутри забралом. Кеорт не стал ему мешать, быстро прокрался ко входу, петляя среди тренажёров, надеясь, что общий шум заглушит звук его шагов. Он затаился прямо рядом со входом, поджидая второго, и когда из-за угла осторожно высунулись руки с автоматом и голова, выстрелил, целясь в стык между шлемом и броневым воротником. На его броне среди терракотовых разводов расцвели красивые цветы, ярко-алые даже во мраке; человек сполз по стене и замер в неудобной позе – видимо, ему так захотелось.

Кеорт пожал плечами, прошёл мимо него в коридор и направился туда, где вспыхивал свет и с разных сторон нёсся причудливый неритмичный бит. Понимание того, что он на самом деле только что ликвидировал двух человек, барахталось где-то на дне сознания и всплыло на поверхность только на миг.

К этому оказалось трудно привыкнуть. Кеорту то чудилось, что его мысли не поспевают за телом, то наоборот – что руки и ноги слишком медленные, будто бы он смотрел видео с постоянно меняющейся скоростью воспроизведения. Всё происходило очень быстро, при этом времени было достаточно, чтобы всё увидеть и среагировать. Тем не менее неестественная эйфория была намного лучше паники и отвращения, а руки по-прежнему не казались грязными.

«Я умею. Я умею играть в эту странную игру, где из людей брызжет красная краска. Я не помню, но умею – надо просто не мешать себе. Меня хорошо обучили, пусть я не могу вспомнить, кто учил».