Дмитрий Даль - Археолог [litres]

– Приятно познакомиться. Слышал, слышал. Можете меня дядей Игнатом звать. Так все зовут. Простите меня за невежливость, – картинно хлопнул себя по лбу старик, но руку пожал.

– Вы за мальчиком присматривайте. Нехорошо, что он у вас уроки прогуливает.

– Обязательно. Я стараюсь. Он совсем от рук отбился. В особенности в последнее время, когда услышал, что вы приезжаете. Федя, иди займи свое место в классе.

Парнишка бросил обиженный взгляд на Археолога, и тот не удержался.

– Иди-иди. А завтра после уроков приходи к домуправлению. Я попрошу друзей, они тебе покажут, что такое быть солдатом.

Глаза Чистика вновь засияли, и он бросился к своей парте, стоявшей в первых рядах.

– Тяжело с ним. Как мать у него умерла и он один с отцом остался, так совсем тяжело, – пожаловался старик, но тут же спохватился: – Но мы ничего… Справляемся… Стараемся.

Столбову показалось, что учитель чего-то боится. Может быть, оказаться бесполезным для общины, ненужным человеком, обузой.

– Не буду вас отрывать от уроков. Я пойду, – сказал Столбов.

– Был рад знакомству. Будет желание, заходите ко мне в гости, – предложил на прощание старый учитель.

И Столбов решил для себя, что непременно зайдет.

Их гнали по лесу, как дикое зверье, обреченное на убой. Сложнее всего было в самом начале. Надо было оторваться от преследователей, увеличить между ними дистанцию. С потерями, но ребятам это удалось. Костров вызвался прикрыть отступление. Сперва товарищи и слушать его не хотели, но он был убедителен. К тому же белые братья бежали за ними и били в спину из автоматов. Отстреливаться на ходу, к тому же с раненым на руках, чертовски неудобно. Да и раненый матерится на чем свет стоит, поминает всех предков до четвертого колена в таких выражениях, что даже мертвым стало бы стыдно. В конце концов парни сдались, сбросили Кострова на землю. Он тут же проворно отполз к дереву, спрятался за холмом, прикрытым снежной шапкой, и выставил ствол автомата, ожидая врага.

Долгов колебался. Оставить товарища, бросить его здесь или лечь рядом с ним и принять бой? Хотя и к прорицателю не ходи, бой этот обречен на поражение. И как бы они не сражались, до конца этого дня им не дожить. Костров словно уловил его колебания. Обернулся, скорчил злобную рожу и прорычал:

– Валите отсюда. Чего застыли? Пошли прочь!!!

Долгов развернулся и побежал в глубь леса. Впереди его мелькали спины Сберегаева и Бакушина. Вдруг тишину вспорола автоматная очередь. В ответ застучали другие автоматы. Противник был близко. Сколько Костров сможет продержаться? Сколько времени он сможет выиграть для них? Сколько бы ни выиграл, все равно его будет недостаточно, чтобы окончательно избавиться от назойливых белых братьев.

Кто же их послал? Кто навел Белый рой на след купеческого каравана? Кто такой борзый, что смог бросить вызов самому Черномору? Хотя, с другой стороны, после того как их догонят и уничтожат, свидетелей не останется, и никто не сможет найти исполнителей и заказчиков. Рано или поздно это происшествие спишут на заезжих гастролеров, которым местные законы фиолетово. Сегодня они здесь, а завтра – там.

Долгов пообещал себе, что если выживет, то найдет заказчиков и спросит с них за каждую каплю пролитой крови. Хотя он и понимал, что шансы у него мизерные и рассчитывать на прикуп не приходится.

Автомат Кострова затих без малого через полчаса после того как они расстались. Конечно, это могло означать, что он перебил всех белых братьев и теперь ползет назад к машине, чтобы вернуться в Ярославль и привезти с собой подмогу. Только Долгов мало верил в эти фантазии. Молчание Кострова могло значить только одно из двух: или у него кончились патроны, или шальная пуля его достала. В обоих случаях Костров уже мертв и белые братья идут по их следам. Так что надо прибавить скорости.

Долгов догнал Сберегаева и Бакушина. Они неслись по лесу, перепрыгивая через вылезшие из земли корни, подныривая под разлапистые ветви деревьев, которые то и дело преграждали дорогу.

Сердце бешено стучало. В висках колотилось. Пот застилал глаза. Но Долгов держался. Скажи ему кто утром, что он будет сдавать бег на спринтерской дистанции, а в случае незачета получит пулю в лоб, он бы рассмеялся идиоту в лицо. С похмелья да такие гонки по лесу… утром это казалось невозможным. Но захочешь жить и не так забегаешь. Однако по лицу Сберегаева Долгов видел, что тот долго не продержится. Если двигаться в таком темпе, то парень скоро замертво упадет и никакая сила не заставит его подняться. У Сберегаева было багровое от напряжения лицо, на лбу вздулись вены, глаза выпучились, словно он пытался надуть резиновую лодку с одного захода. Не лучше выглядел и Бакушин. Он бежал и плакал. Долгов не мог поверить своим глазам – из глаз Бакушина лились слезы.

Нет, все-таки они все слишком расслабились, заплыли жирком на службе у Рассказова. Стали забивать на тренировки, пропускать сборы, и это дало свой результат. Парни потеряли форму. Какие они к черту солдаты, любой мальчишка, только что вышедший из-за парты, проворнее и сильнее их.

Долгов бежал и матерился про себя, распекая своих товарищей за раздолбайство и пофигизм, да и себя любимого за компанию. И как ни странно, ему это помогало, добавляло сил.

Сейчас главное избавиться от преследователей, затеряться в лесу так, чтобы белые братья не смогли их найти, потом определиться с направлением Идти в Ярославль опасно – не Черномор, так его враги их уничтожат. Рассказов за проваленную операцию ответ держать заставит, а те, кто попытался ограбить его караван, постараются завершить начатое. Стало быть, надо направляться в Углич. Там у них появится шанс довести дело до логического завершения. Быть может, если они доставят посылку адресату, Рассказов сможет их простить.

Вот только одна проблема – Долгов смутно понимал, кому предназначалась эта посылка. Его дело охранять груз. А все подробности знал их командир Леденцов, который им уже ничем помочь не мог.

Первым упал Бакушин. Он не заметил корягу, споткнулся и полетел лицом в землю, перекувыркнулся через голову и застыл. Долгов бросился к нему на помощь, а Сберегаев даже не обернулся. Не хотел он из-за слабого звена собой рисковать. Долгов перевернул Бакушина. Его безумные, налитые кровью глаза Константин будет помнить до конца жизни. В них не осталось ничего человеческого. Разум покинул Бакушина, а в его тело вселился дикий зверь с единственным желанием – выжить. Только вот у него не осталось никаких шансов. Одного взгляда Долгову хватило, чтобы оценить положение. Падая, Бакушин подвернул ногу. Он пытался подняться, но заваливался, не мог наступить на поврежденную стопу, но снова пытался подняться, при этом затравленно смотрел на Долгова. Константин понимал, что если он останется ему помогать, то погубит и его, и себя.