Дмитрий Даль - Археолог [litres]

Самосад был ароматный, забористый. Просто сказка, а не табачок. Выращивал его на продажу дед Арут, что жил на улице Коммунаров, возле храма Николая Чудотворца, который в эту смутную эпоху был открыт для всех верующих и сомневающихся. Службы там вел настоятель отец Федор, мужчина лет пятидесяти, с длинными седыми волосами и курчавой бородой стального цвета. До войны он служил в прокуратуре заместителем самого главного, а после того, как «дрянь случилась», пошел сперва к полковнику Рашиду Нигматулину, но очень быстро разуверился в его методах работы, отошел от дел и подался в священнослужители, благо в то время сан получить было делом простым. Приходи, занимай свободный храм и служи. Сперва, как Бог на душу положит, а потом по книгам, которые нашлись в храмовой библиотеке.

Роман Розов знал отца Федора только потому, что к нему ходила на службы его старая мама. Татьяна Николаевна в советскую эпоху занимала серьезное положение в городском управлении, после краха Союза занималась бизнесом, имела несколько магазинов в Угличе, торговала всем – от бытовой химии до тряпок. С войной же потеряла все, в том числе и старшего сына Николая, который сгинул в бандитских разборках первых смутных лет. Теперь же женщина жила тихо в своей старой однокомнатной квартире, доставшейся от бабушки Томы, целыми днями пропадала в храме, помогала отцу Федору по хозяйству, да и просто беседовала на душеспасительные темы с прихожанами. Так ей жилось легче и проще. Только на ночь домой возвращалась, поесть и поспать. А утром после легкого завтрака опять на работу, в храм.

Роман Розов после смерти брата пошел служить к артельщикам. Его приняли на низовую должность – бегать с мужиками по улицам да патроны подносить. И то лишь в память о брате, который занимал не последнее место в группировке. Спустя пять лет Роману удалось немного подняться по карьерной лестнице. Больших высот он не достиг, но на хороший самосад от деда Арута и безбедное существование матери зарабатывал.

Сегодня, покончив с ночным дежурством, Роман собирался навестить маму, после чего завалиться к себе в берлогу, придавить подушку на пару часов, а затем отправиться к Коле Хромому, который возле речного вокзала держал притон под красивой вывеской «Три сосны». От этого названия пахло Карелией, где Роману довелось побывать до войны вместе с родителями и старшим братом. Он на всю жизнь запомнил эту поездку. Тогда они были счастливы, живы и здоровы. Крах их семьи начался через несколько месяцев после возвращения. Неожиданно и скоропостижно скончался отец. Врачи поставили диагноз инсульт, а потом случилась Катастрофа.

У Коли Хромого всегда можно было раздобыть дешевое спиртное и заполучить доступных женщин. По сути, под красивой вывеской скрывался обыкновенный бордель, куда любили заходить как артельщики, так и часовщики с масловцами. Здесь царило перемирие и никто не нападал друг на друга, несмотря на все разногласия и часто нескрываемую вражду.

Коля Хромой когда-то ходил под Рашидом Нигматулиным. Во время очередных боев за независимость Углича получил ранение, после чего оставил службу. Кому нужен подволакивающий ногу инвалид, правда умеющий постоять за себя и с пятидесяти шагов бьющий в пять рублей без промаха! Да и всесильный полковник не хотел бросать своего боевого командира, помог ему основать свое дело, подняться. Первое время даже долю свою с него не брал. А когда Нигматулина убили и начался передел власти, Коля Хромой остался в стороне от всех разборок, считая, что сговорчивые девочки и огненная вода при любой власти будут в цене. Не раз бандитские лидеры пытались подмять его под себя, но безуспешно. Коля не принял ни одну из сторон в образовавшейся властной конструкции. И масловцам, и артельщикам, и часовщикам Хромой заявил, что он сам по себе и платить никому не будет, «Три сосны» – это его собственная, свободная от налогов территория. Сперва братки возмутились, попытались нажать на Колю, и Хромой вроде сдался, сказал, что идет под артельщиков, платить будет им и только их станет обслуживать, а остальные пусть ищут другое место для отдыха и отправления своих естественных потребностей. Масловцам и часовщикам такой расклад не понравился. С девочками в городе было туго. Приличных баб прятали и охраняли отцы и мужья, да и не будешь грабить и насильничать гражданское население, которое сам же и охраняешь. А всех веселых девочек собрал под своим крылом Коля Хромой. Так что невозможность посещать «Три сосны» сильно напрягла лихих братков. Они собрались на встречу и после длительного совещания постановили признать территорию «Трех сосен» ничейной территорией, на которой во все времена будет соблюдаться вечное перемирие, где никакие разногласия не могут помешать серьезным мужчинам культурно отдохнуть. Поэтому только у Коли Хромого люди могли забыть обо всем, разгрузить мозг и расслабиться, не опасаясь что во время соития кто-то приставит к их голове ствол и выпустит мозги на обои.

В городе даже ходила поговорка, что «пока в «Трех соснах» не слышно выстрелов, Углич может спать спокойно». Конечно, случалось у Коли Хромое разное, бывало, и до драки доходило, все люди-человеки, выпьют да позабудут о договоренностях, но вышибалы Хромого работали всегда аккуратно и быстро. Бузотеры оказывались в считаные секунды на улице, а на следующее утро шли к Хромому с повинной, прихватив с собой в виде оброка деньги или какой-нибудь дефицитный товар.

Мать, как всегда, Роман застал в храме. Она отчищала лампады от свечного нагара. Поговорив с ней и убедившись, что все в порядке, Роман отправился к себе. Перед тем как улечься в кровать, он выпил стакан самогона. Картофельная мутная жидкость хорошо расслабляла, снимала все стрессы – результат нервной работы. Оставив автомат в изголовье кровати – так, чтобы удобно было до него в случае необходимости дотянуться, – Роман завалился спать. Стоило голове коснуться подушки, как он растворился во сне. Спал крепко. Его ничто не тревожило. Он не слышал ни выстрелов, ни криков, раздающихся с соседней улицы, ни собачьего лая и визга. Все эти тревожные звуки внешнего мира прошли мимо него.

Проснувшись, Роман натянул на себя свежее белье, кинул в рот кусок вяленого мяса, запил ледяной водой, оделся и направился развлекаться. До ближайшего дежурства оставалось чуть больше суток. Можно было и оторваться, прежде чем опять заступать в строй.

До «Трех сосен» парень добрался без приключений. Вечерело. Улицы покрыл молочный сумрак, скоро будет совсем темно, но Роман собирался зависнуть у Хромого на всю ночь. К тому же рядом с Катькой даже спится слаще, прильнешь к ее голой спине, руку на задницу положишь, и можно храпеть хоть до утра. Сны снятся ясные, добрые, как в детстве.