Сергей Эрленеков - Сказ о Степане-Стрелке

Вдруг, как страшное чудо из кустов вывалился огромный мужик, ростом около двух метров, и шириной в полтора, почти абсолютно квадратный (вот, что значит преобладание физических характеристик). Образ дополняла ражая начесанная борода до середины груди и буйная косматая рыжая шевелюра, на которой каким-то чудом держалась немецкая кепи без кокарды. Егерская безразмерная куртка обтягивала мощную фигуру как тонкая маечка. На поясе висел огромный штык, в сапоге тоже виднелась рукоять ножа, поясе также болталась кобура, и за ремень были заткнуты две гранаты-колотушки. На груди гордо демонстрировался немецкий автомат, за спиной торчали ствол винтовки и рукоять сабли, на плечо был закинут пулемет со свисающей лентой, такими же пулеметными лентами крест-накрест была обвязана мощная фигура. Еще на мужике были подсумки для автоматных магазинов и винтовочных обойм. За спиной топорщился гигантский сидор. За всей карикатурностью, этот канонический партизан из анекдотов, смотрелся очень гармонично, именно своей гротескностью. Была классическая картина «Не ждали». Пока оборванцы пытались сообразить, что происходит, раздался гулкий голос:

— Здорова, славяне! А чей-то вы здесь делаете? Такие смурные!

— Ты хто!? — Просипел один из мужчин, откуда взялся?

— Оттуда откуда все, от папы с мамой, иду вот смотрю, огонек, вот я на огонек и зашел, а вы че, не рады гостю?

— Названный гость хуже татарина, — проворчал еще один худой и мосластый мужчина.

— Так я не с пустыми руками пришел, — радостно осклабился здоровяк, — жрать хотите?

— Ты, кто, мужик? — опять же, просипел самый старший из окруженцев.

То, что это были именно окруженцы, говорили лохмотья военной формы, а также сохранившиеся солдатские ремни с подсумками, а у некоторых еще оставались пилотки.

— Я то, я Степан, человек прохожий, лесной! Ну, как, тебе легче стало, опять ухмыльнулся мужик.

— Сильно легче, — с сарказмом произнес командир группы, — ну, а мы — это все что осталось от 274-го стрелкового полка, 3-ей армии, особого западного фронта.

— Так я повторяюсь, жрать хотите? — и мужик как фокусник достал откуда-то буханку круглого деревенского хлеба и огромный шмат сала.

После этого лед был сломан, и еда была аккуратно поделена и практически мгновенно съедена. На что Степан ухмыльнулся и достал из своего безразмерного сидора три немецких рациона. В которых были три бруска горохового концентрата, три четырехсотграммовых банки, выкрашенных в шаровый цвет (п/а: немецкая тушенка никогда не была обклеена бумажными этикетками с лозунгами и крестами, как это можно было увидеть в кино, она поставлялась в банках по 200, 400 и 850 грамм, банки были выкрашены в шаровый цвет, а маркировка выбивалась на верхней крышке), с тушенкой. Еще в свертках были сухие хлебцы, чем-то похожие на современные нам. Степан достал прицепленный к сидору большой котелок и отправил пару бойцов к роднику, который тек буквально в сотне метров, в то время, когда мужики изнывали от жажды. Еще один штрих в подготовку советских бойцов образца 1941 года. Зато все они были серьезно подкованы идеологически и отлично маршировали. Еще свое оружие очень шустро умели разбирать и собирать, на время. Когда все доели замечательный гороховый суп с тушенкой, измотанных и уставших солдат почти сразу начало клонить в сон. Держался только командир, старшина Азаров. Хотя Степан и предложил подежурить, но полного доверия он еще не заслужил. Поэтому Азаров распределил дежурства среди своих.

А Степан раскатал привязанную к сидору плащ-палатку, и спокойно заснул в обнимку с пулеметом, Повесив автомат, винтовку с саблей на сучок. На винтовке, понимающие бойцы, углядели снайперский прицел. Старшина с первой же минуты, пользуясь авторитетом советской армии, попытался подчинить Степана и заставить поделиться оружием и патронами. На что парень авторитетно заявил:

— Я это оружие в бою взял, хотите пострелять, в первом же бою трофеями возьмете, если кишка не тонка. И на совесть мне не дави, я парень простой, деревенский, и, даже, не большевик. Советская армия меня не защитила. Я сам себя спас, и никому ничего не должен. Хочешь со своими людьми помочь, милости просим, не хотите, сам справлюсь.

В этот момент парень абсолютно не врал, он действительно вполне мог обойтись сам. И эти серьезные, но беспомощные парни, нужны были ему только для дальнейшей легализации. Ночь прошла спокойно, на утро Степан выдал еще горохового концентрата и несколько брусков вяленой конины. После завтрака парни повеселели и начали думать, куда идти дальше. Спросили нашего лесовика. Подумав, он весомо ответил:

— Это зависит от того, чем вы собираетесь заниматься дальше. Если к границе, это одно, а если собираетесь партизанить, то это совсем другое. Я-то точно тут по лесам воевать буду, благо и силы и знания имеются.

— Наверное, до наших, будем пробираться, не лесовики мы, совсем не лесовики.

— Хорошо, как знаете, но жратву придется добыть с боем, как и оружие, с этим я вам помогу, ближе к фронту поведу, а то егерей сейчас по лесам шастает, мама не горюй.

— А чего это они, делать им больше нечего? — удивленно спросил старшина.

— Гы, это они меня ищут, — осклабился Степан, — много я у них кровушки пустил, очень много! И еще кое что вам знать надо!

После чего попаданец рассказал обо всем, что твориться на ближайших территориях, а если подумать, то и на всех захваченных территориях.

— Поэтому с сочувствующим населением теперь здесь совсем беда. Сдадут, да еще и деньги за это получат. Большевиков всех повывели, народ не обижают, и опираются на классово чуждый Советам элемент. Крестьян, и мелкобуржуазного собственника, — Степан чуть язык себе не сломал, все это выговаривая. — Поэтому жить тут можно только с германца. Еда, оружие, одежда, боеприпасы, всего этого добра у фрицев в достатке, поэтому сами понимаете, приходится беспокоить, вот они меня и ищут теперь, но хрена лысого найдут. Поэтому собирайтесь, сегодня мы вам добудем стволов, одежки и еды.

— Добро, — Азаров только удивлялся жесткой хватке неизвестного парня.

— Иван! — окрикнул Степан невысокого кряжистого мужичка из орловских крестьян, — будешь у меня вторым номером на пулемете.

— А я справлюсь? — Неуверенно спросил тот.

— Да чего там справляться, знай только ленту подавай в питатель, чтобы не патрон не перекосило, там все просто, дело нехитрое.

— Тогда ладно, — пожал плечами Иван.

И вот они всей командой залегли на обочине дороги в чистом поле. Почему в поле, да потому, что только в полях еще можно было встретить небольшие команды, ну как небольшие, человек по сто. По лесу немцы передвигаются теперь только большими группами с легкими танками, броневиками, с охраной из егерей. По крайней мере, в радиусе полусотни километров от Брикенвица. Парней Степан заставил затаиться в небольшой балке, чтобы не вспугнуть немца заранее. Свою снайперскую винтовку Степа отдал во временное пользование крупному сибиряку, который у себя дома занимался охотой, а потому лишним в бою точно не будет. Его остальные называли не иначе как Аким Сергеевич, сильно уважали за основательность и силу. Сибиряк затаился под чахлыми кустами пырея метрах в полста от дороги. Больше всего демаскировал Иван, но пока колонна не показалась, попаданец учил его правильно подавать ленту в пулемет. А заодно и пользоваться немецким автоматом, мало ли, вдруг потребуется прикрытие. На одиночные машины и мелкие группы Степан внимания не обращал, о чем заранее предупредил парней. Брать надо было часть не менее взвода, у них как раз с собой должны быть суточные рационы.