Дмитрий Силлов - Закон Черного сталкера

Это был вопрос, не требующий ответа. От мутанта исходила такая сила, что на расстоянии полутора метров от него Коваль чувствовал ее ледяные волны. Откажись он – и эта сила либо разорвет его на части, либо превратит в зомби с глазами цвета чистого неба.

– Я согласен, – сказал Коваль. – Как мне обращаться к тебе, хозяин?

Мутант хмыкнул вторично, и на этот раз в его голосе явно слышалось презрение. Что, впрочем, Коваля нисколько не расстроило. Если выбирать, кем быть – презираемым или мертвым, – он без раздумий всегда бы выбрал первое.

– Я рад, что не ошибся в тебе, хомо, – промолвил мутант. – «Хозяин» мне нравится, но я привык, чтобы мои подчиненные называли меня по имени. Так что можешь звать меня просто Харон.

В здании контрольно-пропускного пункта «Дитятки» стоял запах крутого перегара, замешанного на вони сигаретных бычков, киснущих в переполненной пепельнице, и вечно сырых матрацев, которые никто никогда не проветривал. Дохлый номер, бесполезное занятие. Рядом гиблое болото, тухлые миазмы которого постоянно висят в воздухе, пропитывая собой все. Так что от проветривания только хуже станет.

Но тошнотворные запахи ничуть не раздражали военных, которые отдыхали в маленькой казарме после смены. Человек ко всему привыкает. К вони. К постоянной опасности. К необходимости хочешь не хочешь глушить водку, чтоб хоть как-то снизить губительное воздействие радиации на организм, ибо антирад дорог, и снабженцы завозят этот препарат на КПП не как положено, а от случая к случаю.

И к Зоне тоже привыкаешь со временем. Вон она, за окном. Десять шагов до бруствера из мешков с песком, на которых раскорячились два пулемета, а одиннадцатый шаг уже будет по запретке, куда инструкция категорически не рекомендует ходить во избежание трибунала.

Но патрули все равно ходят, вопреки инструкции, которую писали на Большой земле штабные грамотеи, ни разу не бывавшие в Зоне. Недалеко маячат, в пределах видимости пулеметчиков, дабы первыми увидеть опасность и по рации предупредить блокпост. Потому что если из Зоны попрет на КПП гон мутантов, можно не успеть среагировать – и тогда кранты всему личному составу «Дитяток».

Бывало такое пару раз, и потом в двух кирпичных домах новая смена с Большой земли находила лишь кровь на стенах да обглоданные человеческие кости. Или расстрелянные трупы, если на КПП нападали не четвероногие, а двуногие мутанты. Самые страшные твари зараженных земель, которых многие военные не задерживают и не сдают правоохранительным органам, как того требуют правила, а тупо валят, под вечер выбрасывая мертвые тела в Зону. Наутро от них ничего не останется – муты любят человеческое мясо и никогда не упустят случай им полакомиться…

Военные ели тушенку прямо из банок и пили самогон из граненых стаканов, закусывая солеными огурцами. Хорошо, что неподалеку от блокпоста раскинулось село Ораное, где можно поживиться дешевым самодельным алкоголем и домашними соленьями. На других КПП и того нет. Не приехала кухня – жри сухпай да запивай водой из ближайшего родника, на которую дозиметр реагирует довольно болезненно. И ничего не поделать. Времена нынче сложные. В Киеве работу найти не так-то просто, а в окрестностях – и подавно. Хорошо, что хоть такая есть.

Их было шестеро. Двое ветеранов и четверо зеленых новичков, с неделю назад присланных в качестве пополнения. У охранников кордона есть негласное правило: оттащил боец полгода «на колючке» и остался в живых – значит, ветеран. Который и со ста метров в голову мута не промахнется, и на любую неожиданность среагирует правильно, и проверяющим не сдаст в случае чего. Трусы и «крысы» на кордоне долго не задерживаются. Или сами сваливают, не вписавшись в коллектив, или однажды пропадают без вести. Это ж Зона, тут всякое случается.

– Что-то бабки в Ораном хреновый самогон стали делать, – покачал головой один из ветеранов. – Ни фига не забирает.

Второй ветеран промолчал. Понятно, с чего он не забирает. С нервяка, который скрыть можно только внешне, а внутренне он в этих местах всегда с тобой. Как на войне. Каждую минуту ждешь или пули, или рева тварей с оскаленными пастями, несущихся из Зоны прямо на пулеметы, которые не всегда способны их остановить.

– А мне ничо так, цепляет, – расплылся в улыбке щекастый ефрейтор. – С первого стакана по шарам дало.

– Ты сильно-то шары не заливай, с утра снова на пост, – мрачно посоветовал ему боец, которого алкоголь уже не брал.

– Да лан вам, товарищ лейтенант, – добродушно отозвался ефрейтор. – Чет вы хмурый какой-то весь день. Рассказали б лучше чего про Зону, у вас это классно получается.

– Зато ты развеселый, как я погляжу, – невесело усмехнулся лейтенант. – Про Зону, значит. Ну, слушай про Зону. Как-то было дело, сидели на этом самом месте такие же бойцы, как мы с вами. Ели, пили, байки травили. Вдруг слышат – снаружи выстрелы, и сирена завыла. Тревога, стало быть. Похватали они автоматы – и наружу. А там бойня. Трое пацанов из караула лежат в лужах крови, остальные отстреливаются.

– Бандиты небось? – подал голос один из молодых. – Шайка голов в двадцать?

Ветеран покачал головой.

– Нет. То был один-единственный сталкер. Из оружия – пистолет с глушителем и обрез двустволки. Так вот, он всех зачистил. Весь КПП. В ноль. Вместе с патрульными.

– Один сталкерюга с двустволкой перестрелял взвод автоматчиков? – усомнился ефрейтор. – Как-то не верится.

Лейтенант хмыкнул.

– Знаешь, зачем на войне гладкий ствол нужен? Только для того, чтобы добыть нарезной. Эксперты потом на блокпост приехали, вынюхивали тут, что да как. В результате пришли к выводу, что тот убийца первого бойца подкараулил, снял бесшумно из пистолета, автомат и гранаты у него забрал, ну а потом сработал эффект неожиданности. Мы-то всегда опасность снаружи ждем, из Зоны. А тот сталкер пробрался через колючку и напал изнутри.

– И зачем ему это надо было? – удивился один из молодых.

– Хабар, – коротко ответил рассказчик. – Автоматы собрал, патроны, амуницию, и все это зонным барыгам загнал – стволы те потом пару раз светились то у бандитов, то у «Борга».

– Давно пора те группировки вырезать под корень, – скрипнул зубами ефрейтор.

– Иди, вырежи, – пожал плечами лейтенант. – Только смотри, чтоб вырезалка не отвалилась. У тех группировок снаряга такая, что нам и не снилась, плюс Зону они знают как свои пять пальцев. Сколько раз уже пытались с ними покончить – все без толку, только наши гибнут зазря от бандитских пуль, аномалий и необъяснимых явлений.

– Это вы сейчас о каких явлениях, трищ лейтенант? – поинтересовался ефрейтор.

– Да много чертовщины в этих местах происходит, – нехотя сказал лейтенант, вновь наполняя свой стакан мутным самогоном. – Например, после той резни, о которой я рассказал, видели в окрестностях нашего блокпоста патрульного. В нашей форме, с автоматом. Идет себе по шоссе в Зону, а потом так же неспешно – обратно, по тому же маршруту, что мы в ближнюю разведку ходим. Пытались его окликать, а он – ноль эмоций. Идет себе, идет, словно тебя не видит, а у самого кровавое пятно на груди, будто в его легкий бронежилет с двустволки из обеих стволов шарахнули прямо в упор. А за тактическими очками – чернота сплошная, глаз не видать. Пытались ему навстречу выходить, а он вдруг раз – и исчезает, будто и не было его.