Сергей Антонов - Метро 2033: Высшая сила

– А ваш друг?

– Тоже пропал. Позже. Возможно, решил побывать в Кремле в одиночку и попал под влияние звезд. В любом случае эта затея с сокровищами музеев себя не оправдала. Даже когда порядок восстановится, о них вспомнят совсем не в первую очередь.

– Плевать на сокровища. Сегодня патроны, завтра что-то еще. Я о другом. Не верю в призраков, Данила. Мне довелось повидать многое, от чего шарики за ролики заходят, но, в конце концов, всему находилось рациональное объяснение. Никаких призраков Неглинки не существует. А вот с биомассой… До сих пор не могу поверить в то, что какая-то вязкая хрень может мыслить…

– Мыслить и внушать, Анатолий. А еще расти, пожирая плоть!

Томский уже понял, что именно о кремлевской биомассе говорил Громов во время своих «затмений». Ее он называл пиявкой. И… Не раз имел с ней дело. Иначе откуда столько эмоций?

– Еще раз говорю вам: звезды погасли! – подключился к беседе Корнилов. – Это мне из достоверных источников известно. А биомасса твоя, Данила, сдохла, когда ей стало нечего жрать.

– Можете считать так, если от этого будет легче, – развел руками Громов. – Вот только мне кажется, что наш огнемет не останется без работы…

Все погрузились в собственные мысли. Группа, теперь уже молча, двигалась по намеченному маршруту.

Через полчаса, перебравшись через очередной завал, Громов остановился, повертел головой.

– Ага. Все верно. Садовая-Каретная, Петровский бульвар. Теперь до Каретного Ряда. Там… Там по Петровке. Правильно. Все так.

– Ты что бормочешь, Данила? – напрягся Корнилов. – Заблудился?

– Не дергайся, все путем, – отмахнулся Громов.

– Не приставай к Даниле, – попросил Томский. – Если он собьется с пути…

А сбиться с пути здесь было проще пареной репы. Руины домов, груды завалов, перегораживающих то, что когда-то было улицами, выглядели абсолютно одинаково. Даже остовы автомобилей казались похожими на братьев-близнецов. Эта однотипность вкупе с первыми признаками наступающего утра – облаками серой пыли, которую поднимал с земли проснувшийся ветер, оказывала на людей гнетущее воздействие. Центр мегаполиса, несмотря на обилие руин, выглядел пустыней. Взгляду было не за что уцепиться.

Вот почему, увидев относительно целое шестиэтажное здание, все оживились. Дом на самом деле не мог не привлечь внимания. И тем, что устоял под разрушительным напором времени, и своими архитектурными особенностями.

Длинное сооружение, внутренний двор которого был некогда огорожен кованым забором, остатки которого виднелись тут и там, венчали две пристройки с четырехколонными портиками. Во дворе, где находился центральный вход, стоял гранитный постамент, увенчанный чьим-то бюстом с отсутствующей головой.

– Это еще что за дворец? – поинтересовался Вездеход.

– Главное управление МВД России по Москве, – ответил Громов. – МУР в просторечье. Знаменитый МУР… Вернее, то, что от него осталось.

– Главная мусарня страны, – усмехнулся Юрий.

– Откуда этот жаргон, Корнилов? – возмутился Громов. – Этот дом, этот памятник – символы охраны правопорядка. Проявите уважение!

– Проявляю. Ну и чего мы стоим?

В этот момент Шестера, бегавшая вокруг Вездехода, вдруг замерла и испуганно прижалась к его ногам.

Ласка что-то почувствовала. В следующую секунду грохнул выстрел. Вслед за ним – автоматная очередь. И еще одна. Стреляли где-то на другой стороне отдельно стоящего здания муровского комплекса.

Направляясь к зданию, Толик прислушивался к хлопкам выстрелов. Патроны в этом мире были универсальной денежной единицей, а пули – международным языком. Его отлично понимали и люди, и мутанты. Впрочем, хватит. Расфилософствовался.

– Спокойно. – Томский подошел к зданию, осмотрелся, поднялся по ступеням и направил фонарик в дверной проем. – Стреляют не по нам, но… Разобраться в том, что происходит, не помешает. Оставайтесь здесь. Будьте начеку. Скоро вернусь.

Толик вошел внутрь, поводил лучом фонаря вокруг. Ничего особенного. Груды спрессованного временем мусора, деревянные и металлические фрагменты интерьера, свисающие с потолка провода, которые успел обвить плющ, да покрытые толстым слоем пыли осколки стекла на полу.

Томский сразу определил, что добраться до окон не сможет – проход перекрывали обрушившиеся потолочные плиты второго этажа.

Он отыскал лучом фонарика лестницу, ведущую наверх, и пошел к ней, но замер, когда услышал какой-то звук.

Стон, всхлип? Звук больше не повторился, зато сверху отчетливо послышались шаги. Толик передернул затвор автомата, оглянулся на дверь. Зря он поперся сюда в одиночку. Однако возвращаться было уже неудобно. Не пристало лидеру, если он себя таковым считает, сворачивать на половине дороги.

Между тем, стрельба прекратилась.

Томский собирался выключить фонарик, чтобы ничем не выдавать своего присутствия, но тут споткнулся о что-то, лежавшее на полу. Он направил луч света себе под ноги и попятился.

Труп женщины. Полосатое платье. Полуспущенные чулки на ногах. Седые, собранные в хвост волосы. Странная одежда, странное положение тела. Было во всем этом что-то… Фальшивое. Театральное.

На втором этаже снова послышался шум. Шаги.

Когда Анатолий нашел в себе силы оторвать взгляд от тела, его ждал новый сюрприз. Еще один труп. Мужчина. Он сидел у стены, свесив голову на грудь. Старомодный костюм, странного вида ботинки с тупыми носами.

И снова Томский почувствовал некую фальшь. Он осторожно приблизился к мужчине, сел на корточки и посветил фонарем в лицо мертвецу.

– Твою мать…

Это был манекен. Не больше и не меньше. Анатолий вернулся к женскому телу и осторожно его перевернул. Тоже манекен. Очень реалистичный, но все-таки манекен. Искусно выполненная рана на голове. Слипшиеся от крови волосы, демонстрирующие последствия удара топором. Сведенное гримасой ужаса лицо.

Томский встал, провел лучом фонаря по стенам и, наконец, обнаружил то, что все объясняло. Хорошо сохранившиеся серые буквы на стене. «Музей истории МУРа».

Манекены были экспонатами музея. Оставалось разобраться с тем, что происходило на втором этаже. Там точно шумели не манекены.

По пути Томский сделал новые открытия. Лестницу перегораживал сорванный со стены стенд, на котором были закреплены гипсовые фрагменты человеческих лиц. Подбородки, носы, уши. На ступеньках в беспорядке валялись ржавые замки, отмычки и другие хитрые приспособления, явно имевшие прямое отношение к уголовному миру прошлого.

Первым, что Толик увидел на втором этаже, было чучело собаки. Взгляд стеклянных глаз овчарки, олицетворявшей кинологическую службу московской полиции, был грустным. Запутавшаяся в шерсти паутина придавала псу больной вид.