Сергей Антонов - Метро 2033: Высшая сила

– Цок-цок-цок!

Пули отскакивали от костяных чешуй, не причиняя змее ни малейшего вреда. Толик обернулся. Стрелял Леха. Опустившись на одно колено, он без остановки давил на спусковой крючок, не понимая, что этим только злит змею.

Рептилия спускалась вниз с тяжеловесной грацией. Толик бросился к Лехе, толкнул его в плечо.

– Не стрелять, придурок! Я же сказал: не стрелять!

– А что мне, пялиться на эту бестию?!

Змея спустилась с монумента. Чешуи ее скребли по плитам. Извиваясь, она стремительно ползла на людей. Было очевидно: Трубную площадь местом охоты рептилия избрала не случайно – потенциальным жертвам укрыться здесь было негде.

И тут в голову змеи ударил столб пламени – это Корнилов пустил в ход огнемет. Тварь на секунду замерла, а затем изменила направление атаки, пытаясь уйти в сторону от огня. Юрий снова выстрелил – задымились перепонки, а струйки дыма поплыли из щелей между чешуй.

Толик, собиравшийся воспользоваться подствольным гранатометом, передумал. Было очевидно, что самый большой урон чудищу Трубной площади можно нанести именно огнем.

Змея разинула пасть, высунула черный, мокрый от слюны язык. Шипение ее напоминало отдаленные раскаты грома. Выпученные зеленые глаза уставились на человека с огнеметом. Туловище сжалось, а затем расправилось, как пружина. Бросок был настолько молниеносным, что Корнилов не сразу отпрыгнул сторону. Удар цилиндрической головы пришелся ему в левое плечо. Юрий покачнулся, но удержался на ногах. Оранжевый язык огня ударил змее в плоский бок.

Корнилов развернулся и побежал к краю площади. Он явно пытался отвлечь рептилию и дать время друзьям.

– Люк! – завопил Громов, бросаясь к подножию столпа.

Томский поспешил ему на помощь. Он вцепился в край крышки, рывком поднял ее и отшвырнул в сторону – звон от ее падения привлек внимание змеи, которая перестала преследовать Корнилова и поползла к столпу.

Первым, не дожидаясь приглашения, в черную дыру нырнул Кипяток, за ним последовал Вездеход. Томский выпустил в змею очередь, забросил автомат на плечо, спустил ноги в колодец и нащупал скобу.

– Юрка!

– Уходите! Я справлюсь!

Змея была всего в метре от них. Толик начал спускаться. Он почти достиг дна, когда в круглом отверстии над головой появились зеленые глаза. Рептилия злобно шипела, пытаясь протиснуться в люк, но голова ее оказалась чересчур большой.

Стены колодца заходили ходуном, на бетонных кольцах появились трещины.

Скоба, за которую держался Толик, оказалась у него в руках, и он рухнул вниз вместе с ней. Еще не придя в себя от удара о дно, Томский выстрелил, но снова пули не причинили змее ощутимого вреда. Окуляры противогаза залепило слюной, стекавшей с языка рептилии. Когда Анатолий протер их, заметил вверху оранжевые отблески – это Корнилов снова работал огнеметом. А потом по ушам резанул его крик.

Прошла минута, другая. Томский все стоял под отверстием люка, глядя вверх. Тишина. Полная, гнетущая. Толик не выдержал:

– Юрка! Ты там?!

Ответом было хорошо знакомое, зловещее шуршание. Вновь появились два зеленых глаза. На этот раз змея не пыталась протиснуться вниз, а просто смотрела на Томского с таким видом, будто хотела сказать: «Потерпи, дружок. Мы еще встретимся».

Разгуливать по платформе в полной амуниции, с оружием было на станции Китай-город не просто принято. Это являлось гарантией безопасности для братков. Как-никак, а станция была разделена на две половины, в одной из которой властвовала славянская группировка Ермолая, друга и последователя знаменитых бандитов Сильвестра и Росписи, живших до Катаклизма и ведущих непримиримую борьбу с «пиковыми», основную массу которых представляли чеченцы.

Ни Сильвестр, ни Роспись не вышли победителями из своей войны с «лаврушниками». Первого взорвали в Москве в 94-м, второй был убит в Польше в 97-м.

Тогда еще совсем молодой бандит Ермолай поклялся продолжить дело отцов-основателей славянской борьбы, ни сном ни духом не помышляя о том, что после Катаклизма ему придется делить одну станцию Метро с теми, кого он так ненавидел.

Так уж вышло, что во второй, восточной половине Китай-города царствовала кавказская группировка. Нечего и говорить, что мир на станции был весьма хрупким. То и дело вспыхивали ссоры, переходившие в драки и грозившие перерасти в войну.

Макс Добровольский, вошедший на станцию со стороны Кузнецкого Моста, знал о раскладе сил, поэтому старался вести себя максимально корректно и ничем не провоцировать братьев-славян.

– Эй ты, в черном! Ксиву на бочку! – буркнул на блок-посту рослый солдат, отличавшийся тем, что татуировки были у него повсюду, и даже на лбу красовалось изображение бубнового туза в обрамлении кремневых пистолетов. – И руки держи так, чтобы я их видел!

– Документы, вы хотели сказать. – Макс вытащил документ, отдал его часовому и поднял руки. – Пожалуйста.

– Ах, какие мы цацы! – Часовой мельком взглянул на бумагу и вернул ее. – Здрасте-пжалста. Проходи. Только заруби на носу, что здесь на вежливых воду возят и еще кое-что похуже с ними делают. И, да: какого черта приперся?

– Как мне к вам обращаться? – Глаза Добровольского потемнели, он с трудом себя сдерживал. – Имя-отчество? Или как тут у вас… Погоняло?

– Откликаюсь на Тузбубена…

– Так вот, Тузбубен. Одного человечка ищу. Кличка – Бурый.

– Считай, что нашел. Прямо по платформе. Потом налево. Третья будка. Если Бурый еще не успел нажраться. Вали!

– Благодарю за информацию!

– Вали-вали!

Добровольский сжал зубы. Прежде всего – дело. Эмоции подождут. Бандитская станция выглядела так, как и положено ей выглядеть. Загаженный пол. Кривобокие, наспех сбитые каморки, вдоль и поперек в корявых, похабных надписях, сделанных аэрозольными баллончиками или просто нацарапанных острыми предметами.

Бойко шла торговля оружием всех видов. На лотках имелось все: от простого ножа до «Мухи». У гостевых палаток стояли предприимчивые бандиты, взимавшие плату с путников, которым негде было переночевать, изнутри же доносился пьяный хохот и недвусмысленные ахи-охи.

Люди на платформе гармонично вписывались в общую картину. Мало кто из них был в адеквате. Пьяные или обкуренные, они бессмысленно слонялись, задирая друг друга. Были тут и женщины – представительницы древнейшей профессии. Заставлять их заниматься любовью не было необходимости. Они сами были готовы лечь под любого из бандитов даже не за патроны, а просто за еду и выпивку.

Именно женщина стала первой, кто обратил внимание на Макса. Рыжая толстуха вдруг вырвалась из толпы подружек и вцепилась Добровольскому в рукав.

– Красавчик, ты откуда? – Рыжая потерла фингал под правым глазом и оскалилась в улыбке, которая обнаружила отсутствие трех или четырех передних зубов. – Я таких тут еще не видела.