Сергей Антонов - Метро 2033: Высшая сила

О деле. Думать о деле. Сосредоточиться на том, что ему поручено. Итак, Макс. Где он может объявиться в первую очередь? Ну, во-первых, станция Полянка. Там он прячет свою гитару и считает, что никто, кроме него, об этом не знает. Во-вторых, Кремль. Если людям Ермолая группа Томского оказалась не по зубам, то, зная Макса, он попробует остановить их сам. Уничтожит? Нет. Договорится. Перед тем, как Ермолай умер, он поведал о том, что Добровольский не собирался никого убивать. Значит… Он просто убедит Томского в том, что доставать для Невидимых Наблюдателей главный экземпляр Конституции нельзя. Да неважно все это! У него прямой приказ – ликвидировать предателя. Предателя?!

Майор захлопнул папку. Потом. Макса – на потом. А сейчас – Тельман Ахунов и его подопечный с коротким именем Че.

Существовал ли человек, который бы знал все маршруты, по которым Невидимые Наблюдатели путешествовали от одного бункера объекта Д-6 до другого? Мог бы кто-либо, не пользуясь картой, ориентироваться в хитросплетениях туннелей, соединявших главные и запасные резиденции тайного правительства?

Майор Кречет был уверен – такого знатока нет. И вовсе не потому, что сеть, о которой шла речь, была чересчур большой и разветвленной. Просто политика, которой придерживались Невидимые Наблюдатели, заключалась в том, что никто не должен был знать всего. Разделяй и властвуй. Меньше знаешь, крепче спишь.

Чтобы добраться до подземной лаборатории Ахунова, майору пришлось миновать бесчисленное количество лестниц и пройти через множество охраняемых дверей.

Пока охранник возился с поворотным механизмом запора последней двери, майор еще и еще раз прокручивал в уме то, что прочел в досье Ахунова.

Ближайший помощник профессора-садиста Михаила Корбута, непосредственный участник бесчеловечных опытов коммунистов сбежал от своих покровителей, когда почувствовал, что его очень скоро поставят к стенке.

Метрокоммунисты, как и их предшественники, коммунисты наземные, очень не любили тех, кто слишком много знал, а уж тем паче тех, кто допускал срыв заданий и не справлялся с взятыми на себя обязательствами. Операция «ГМЧ» была таким обязательством, чем-то вроде обещания сбацать пятилетку за три года. Провал Корбута автоматически означал гибель тех, кто был с ним в одной связке. И вот Ахунов смылся.

Пришел просить убежища не с пустыми руками. Он выкрал все записи, касающиеся создания гэмэчелов, и привел с собой странного, закованного в наручники долговязого, высохшего до состояния скелета парня.

По словам Тельмана, этот субъект был лучшим из того, что получил Корбут в процессе своей работы.

Хотя поверить в то, что дышавший на ладан человек являлся венцом творения красных ученых, и было трудно, Невидимые Наблюдатели не только предоставили Ахунову убежище, но и дали возможность продолжать опыты.

– Солдаты без психологических и физических ограничений нужны были всем и во все времена! – объявил тогда глава тайного правительства. – Мы тоже обязаны иметь в своем распоряжении супервоинов!

Так Ахунов и получил благословение на работу с документами Корбута и с тем, что он сам называл человеческим материалом.

Насколько было известно Кречету, тайное правительство не вмешивалось в работу Тельмана, лишь фиксировало ее результаты. Из разговоров с коллегами майор знал, что Ахунову удалось значительно продвинуться в своих изысканиях, а «человеческий материал» получил даже имя. Поговаривали, что ученый превратил своего доходягу в монстра, способного сокрушать все на своем пути и достигать поставленной цели любыми способами.

До последнего момента работа Тельмана не входила в компетенцию майора, поскольку не было необходимости привлекать детище красных экспериментаторов к оперативной работе. Теперь время пришло.

Дверь распахнулась. Предупрежденный о приходе майора Ахунов уже спешил навстречу гостю по узкому коридору.

Никаких изысков. Голый серый бетон стен. Плиты пола без покрытия. Потолок с продольной балкой для крепления люминесцентных ламп. Двери, расположенные только с одной стороны. Все, кроме одной, – стальные, с массивными запорами. Коридор заканчивалась тупиком, в котором красовалась репродукция картины Дали «Метаморфозы Нарцисса».

– Здравствуйте, здравствуйте! – Тельман улыбнулся и раскинул руки так, словно собирался обнять майора. – А я уж, грешным делом, решил, что обо мне все позабыли.

Он сильно изменился с тех пор, как работал под началом профессора Корбута. Располнел, полысел и совсем перестал быть похожим на Булата Окуджаву. Пуговицы его белого халата застегивались с трудом на объемистом брюшке, движения сделались вальяжными, а интонация – претендующей на истину в последней инстанции.

– Здравствуйте, товарищ Ахунов. – Майор Кречет как можно деликатнее постарался избежать рукопожатия. – Сразу к делу. Руководству понадобился ваш…

– Че. Так я его назвал, – Тельман пожал плечами. – Мне почему-то показалось, что этот экземпляр своей бескомпромиссностью чем-то напоминает знаменитого кубинского революционера, ну а над внешним обликом поработали мои помощники. Кстати, я их отправил наверх. Отдохнуть. Чтоб не путались под ногами. Давайте пройдем в мой кабинет. Прежде чем вы увидите результат моих опытов, мне необходимо будет кое-что пояснить.

– Только, пожалуйста, без специальных терминов. Я – человек военный и мало что смыслю в физиологии, анатомии и…

Майор остановился у одной из дверей, отодвинул шторку «глазка» и заглянул в камеру.

– Как она?

– Как всегда, – пожал плечами Тельман. – Приходится держать нашу красотку на транквилизаторах. Когда малышка в обычном состоянии, я бы не рискнул входить в камеру. Весьма бойкая и своенравная девушка. Не скажу, что она доставляет мне много хлопот, но уход за подобного рода пациентами – не моя специализация.

– Потерпите, товарищ Ахунов. Нам просто некуда ее определить.

– Я – не в претензии. Надо – значит, надо.

– А Дали? Это просто украшение?

– Нет-нет. Эта картина – что-то большее, чем… Она меня вдохновляет. Может быть, благодаря ей я и добился того, к чему стремился. Ведь мой Че тоже прошел ряд метаморфоз, прежде чем стать столь совершенным.

Ахунов распахнул деревянную дверь, пропуская майора в свой кабинет.

– Итак. Никаких специальных терминов. То, что я вам поведаю, поймет даже ребенок.

Сработал автоматический включатель, и небольшое помещение залилось светом мощной люминесцентной лампы. Кабинет Тельмана представлял собой хаотичное нагромождение мебели, стопок книг, свернутых в рулоны и развернутых чертежей, которым не хватало места на большом столе. Книги и анатомические плакаты едва умещались и чуть не вываливались из двух шкафов, где они соседствовали с пузырьками, ампулами и шприцами разных размеров и форм.