Адам Пшехшта - Адепт

– Готов! – словно эхо ответил Завьялов.

– К бою! Стрелять!

Самарин плавно повернулся, поднял руку с пистолетом. Майор уже прицелился, но еще не нажал на курок.

– Раз, два, три… – отсчитывал, глядя на часы, Черский.

Они выстрелили почти одновременно. Завьялов на удар сердца быстрей. Оба устояли на ногах. Полковник осторожно напряг мышцы – простреленная рука болела, словно гнойный зуб, но, похоже, кость была цела. Он отдал дымящийся пистолет секунданту и быстрым шагом подошел к Завьялову. Майор уже сидел на земле с бледным, как бумага, лицом, врач срезал с него одежду.

– Пуля в плече, – констатировал он через минуту. – Нужна операция.

«Ну что ж, – подумал Самарин, – заказчик Завьялова должен поискать другого наемника. А господин Рудницкий поживет еще немного…»

Рудницкий достал из атанора [5] Атанор – алхимическая печь. стеклянную термостойкую посуду: порошок в ней был ярко-красного цвета. Именно такой, как говорилось в трактате. Алхимик внимательно осмотрел его и осторожно пересыпал в небольшой флакон. Если что-то пошло не так, то он испортил несколько лотов первичной материи. Или же получил пресловутую «красную микстуру».

Мужчина подошел к очагу и всыпал щепотку кристаллического красного порошка в большой котел, на три четверти заполненный ртутью. Через минуту добавил карбонат калия и разжег огонь.

– Ну вот и посмотрим, – буркнул он.

Внезапно скрипнула дверь, и в мастерскую на чердаке зашел Самарин.

– Ты всегда разговариваешь сам с собой? – спросил он с любопытством.

– Не мешай! – гневно накинулся на него Рудницкий.

– Что делаешь?

– Трансмутирую!

– То есть ты реально…

– Реально! Подкинь угля! – сказал алхимик. – Быстрей! Пламя должно охватить весь котел.

– Матушкин! – закричал Самарин. – У меня левая рука барахлит, – оправдывался он.

Рудницкий выругался и сам подсыпал уголь. Быстрый топот тяжелых военных сапог говорил о том, что подчиненный Самарина поднимается по ступеням. Манипулируя железными щипцами, алхимик поворачивал котел так, чтобы он нагревался равномерно со всех сторон.

– Из этого получится золото? – неуверенно спросил Самарин. – И зачем оно тебе? Стоит ли тратить на него первичную материю?

– Слушаю, ваше высокоблагородие! – отрапортовал запыхавшийся солдат.

– Будь готов подкинуть уголь, – приказал полковник. – Господин алхимик создает золото из олова.

– Из ртути, – рассеянно ответил Рудницкий.

– Какая разница. И зачем это все?

– Алхимическое золото – это совершенно другой вид металла. Как и серебро, – объяснял Рудницкий. – Трактаты утверждают, что полученное в результате трансмутации золото омолаживает и лечит от многих болезней, достаточно только прикоснуться к нему. А вот относительно серебра… Представь себе, как на такой металл отреагирует фауна анклава? Кто знает? Может, хватило б одного патрона?

– И сколько это будет стоить? Если все получится? – поинтересовался Матушкин.

Алхимик снова обратил внимание, что, несмотря на уставной тон в голосе солдата, в нем нет и тени неуверенности или колебаний, хотя он бесцеремонно вмешивается в разговор людей намного выше его по социальному положению. А Самарин, как обычно, не отреагировал на это. Так, словно привык разговаривать с Матушкиным почти по-дружески. Но при всем этом у Рудницкого сложилось неопровержимое впечатление, что русский аристократ не является сторонником равенства классов.

– А сколько стоит человеческая жизнь? – ответил он вопросом. – Если это золото действительно лечит и омолаживает, нет такой цены, которую не заплатили бы смертельно больные или старики. Сто тысяч? А может, миллион рублей? – Он пожал плечами.

– Как долго продлится этот процесс? – вмешался Самарин.

– Не больше получаса. Может, меньше, никогда раньше этого не делал.

– Ну-ну, – буркнул офицер. – Интересно, а…

– Еще угля! – прервал его Рудницкий.

Полковник закатил глаза, но открыл дверцу печи, помогая подчиненному. Тот сразу же взялся за лопату.

– Хватит?

– Пока да. Как твой шрам, Матушкин?

Солдат непроизвольно потянулся к лицу, скривился, ощущая под пальцами шрам.

– Так себе, – невесело ответил он. – Побаливает. Ну и сомневаюсь, что с такой рожей буду интересен девушкам.

– Когда закончим с трансмутацией, напомни мне, чтобы я дал тебе что-то для раны.

– Боюсь, я не могу себе позволить ваше лекарство, господин алхимик. Я видел цены…

– Я же сказал «дам», а не «продам», – рявкнул Рудницкий. – И еще одно: как вы вошли? Я же приказал Мареку закрыть двери, чтобы никто мне не мешал.

– Ну, его высокоблагородие показал мальчику через окно пять рублей. Подействовало, как волшебная палочка, – сухо пояснил Матушкин.

– Ну негодник! – выругался Рудницкий.

– Не злись на мальца, – попросил Самарин. – Он уже видел меня здесь и потому впустил.

Алхимик небрежно махнул рукой, хотя его явно не убедили аргументы собеседника. Все его внимание было сосредоточено на котле, который становился вишневого цвета.

– Я не могу взять лекарство даром, – заявил Матушкин. – Хоть я и простой солдат, но…

– Ой, заткнись, придурок! – буркнул Рудницкий. – Ты действительно считаешь, что я хотя бы минуту предполагал, что ты простой солдат?

Алхимик рассмеялся: на лицах россиян возмущение боролось с недоверием.

– Задумался над тем, что тебя выдало? – продолжил алхимик. – Давайте подумаем: во-первых, словарный запас и акцент, свидетельствующий о том, что ты воспитывался в среде, где говорили литературным языком, без ошибок, во-вторых, манера вступать в разговор, словно твое социальное положение соответствует всем собеседникам. И наконец, вопрос гигиены…

– Не понял. Что не так с моей гигиеной? – спросил действительно разозлившийся Матушкин.

– Тут как раз наоборот, – заверил алхимик. – Все в порядке. Только пользуешься достаточно эксклюзивным одеколоном Chevalier d’Orsay . Я в этом разбираюсь, поскольку сам продаю парфюмы. А от обычного русского солдата, извините, господа, несет капустой и нестиранными портянками.

– Господин алхимик… – зловеще протянул Самарин.

– Подайте воск! – кинул резко Рудницкий, явно утратив интерес к этой теме. – Там, на столе!

Матушкин выполнил распоряжение, и алхимик бросил в жидкий металл небольшой кусочек воска.

– Ну! – Он закусил губу. – Сейчас посмотрим…

При помощи железных щипцов он убрал котел с огня и запустил мощный вентилятор, охлаждающий содержимое котла. Постепенно металл твердел и становился серебристо-белым с легким золотистым оттенком.

– Слишком светлое для золота, – заметил Самарин.

Рудницкий вкратце, солдатскими выражениями, объяснил ему, почему самый бесполезный социальный класс, для прикрытия называемый аристократией, должен оставить экспертную оценку людям образованным и владеющим, в отличие от их светлости, опытом в алхимии и металлургии.