Алексей Пехов - Белый огонь

Повисло молчание, но наконец Шерон спросила:

— Убьешь меня, если сойду с ума?

— Убью, — кивнула Лавиани. — Примерно это же я когда-то обещала Тэо. Это то, что я умею делать хорошо. Но, возможно, если ты разберешься с книгой, мне не придется поступать так, как я не хочу.

— Ценю твою честность. — Девушка склонила голову. — Значит, мы договорились.

Тихо застучали камушки, катящиеся из-под чьих-то сапог, и сойка, положив руку на нож, повернулась в сторону пришедшего.

Высокий бритоголовый мужчина с аккуратной бородкой, в карифской одежде, при сабле, у него была смуглая кожа уроженца этих мест, привыкшего ходить по пустыне, знавшего ее, а глаза казались темными и… пустыми.

Мертвыми.

Он стоял и смотрел на них, не шевелясь, и Лавиани, сплюнув (сегодня это уже стало для нее привычкой), мрачно изрекла:

— Я все понимаю, но почему он до сих пор не завонял на такой-то жаре?

Шерон скользнула взглядом по Ярелу, человеку, который так желал убить указывающую, но в итоге стал верным молчаливым слугой, повинуясь ее желаниям.

— Потому что это неудобно и непрактично. Особенно если можно избежать без усилий.

— Ты планируешь избавиться от него? — За все время пути сойка ни разу не спрашивала о планах спутницы касательно карифца и теперь сочла, что время пришло.

Ярел был точно ручной пес, впрочем, отличаясь от собаки тем, что не имел привязанности, эмоций и желаний. Никаких желаний, кроме тех, что были у его хозяйки. Он послушно исполнял любые приказы: носил тяжелые вещи, ставил шатер, разжигал огонь, охранял их лагерь.

— В свое время.

— И оно настанет?..

— Довольно скоро. Он удобен. Никто из нас не делает лишнюю работу, сохраняет силы. Вот. Видишь. Это именно то, о чем я говорила.

— А? — не поняла сойка, с трудом оторвав взгляд от лица воина, на котором не было никаких эмоций.

— «Он удобен». Шерон из Нимада никогда бы не сказала таких слов о мертвом. Не стала бы использовать его. Сочла подобное кощунством. Преступлением перед законами Шестерых.

— Твоя Дакрас пишет, что один из Шестерых сам был… ну или была некромантом, — проворчала Лавиани. — Уверена, уж эти-то волшебники смотрели на мир сквозь пальцы, иначе бы никакого Катаклизма не случилось. Ладно. Надеюсь, сегодня мы все же дождемся ночи и наконец-то доберемся до берега Лунного залива. Это треклятое путешествие от Эльвата длится слишком долго даже для такого терпеливого существа, как я.

Бланка встречала их возле шатра, настороженно повернув голову с плотной повязкой, скрывавшей пустые глазницы. Ставшая грязной от желтой пыли сумка, с которой она не расставалась, была перекинута через грудь, лямка врезалась в плечо.

Сперва она услышала их шаги, затем женщины вошли в ее круг «зрения».

— Что там произошло? — с тревогой спросила госпожа Эрбет.

Лавиани пробурчала нечто невнятное, сочтя, что подобного объяснения вполне достаточно, и пошла искать фляги с водой.

— Небольшое недоразумение. Мертвые ожили.

«Взгляд» Бланки метнулся к Ярелу.

— Каким ты его видишь? — внезапно поинтересовалась Шерон. — Какой он?

Та вновь села на расстеленный в тени утеса ковер, убрала волосы, упавшие на щеки, произнесла, пробуя каждое слово на вкус:

— Его можно спутать с предметом. Плотные нити. Но, если приглядеться, за ними — белое мерцание. Одна часть пряжи от него идет к тебе, оплетает твою левую руку. Ты как кукловод, а другие… куда уходят другие, я не вижу, слишком далеко отсюда, и я не рискую расширять свои… хм… горизонты. Но подозреваю, что заканчиваются они на той стороне.

— Той стороне? — эхом спросила Шерон.

— Я так чувствую. Вот здесь. — Женщина приложила ладонь к своему телу. — В желудке, словно холодком дует. Как в башне мертвых, где мы прятались.

Шерон вспомнила, как Бланка, сама того не желая, пробила брешь на ту сторону. Тьма, расползающаяся среди костей, пожирающая тьму ночную, и медные волосы, которые вырывала из своей головы благородная, чтобы неким образом сшить реальность, вернуть ее в изначальное состояние.

Лавиани еще во время бури, оставшись с Шерон наедине среди старых саркофагов, вновь потребовала забрать у спутницы «эту гадкую штуку» и спрятать куда подальше.

— Сейчас не время, — сказала тогда указывающая.

— Ты еще пожалеешь об этом, — посулила сойка. — Она ведь до сих пор не знает, что это такое. Но ты-то! Мерзкая вещь, часть доспеха Вэйрэна, дрянь, из-за которой началась Война Гнева. Ну ты помнишь, да? Великие волшебники перемерли, магия ушла, Катаклизм, Единое королевство и куча покойников. А потом Тэо получил метку из-за нее, и шаутты вернулись. Нет? Послушай меня, я предлагаю разумный выход из крайне дурной ситуации. Ведь когда мы доберемся до побережья и отправимся в Риону, то поплывем через Лунный залив, а потом и через Жемчужное море. Очень долгий путь. И очень далекое дно где-то там, под нами. Пучина, куда не опускаются даже уины, не говоря уже о рыбацких сетях. Никто ее никогда не достанет. Не лучше ли Ариле навсегда упокоиться среди медуз да крабов?

Указывающая на мгновение задумалась и ответила:

— Скованный…

— Вот! — Лавиани ткнула пальцем в мрачный потолок, прислушиваясь к тому, как уже третий день за стенами даирата безумствует дикий ветер. — Вот именно! Хранил! И дохранился! Арила ее нашла. Потом Тион пошел мстить и…

— Тион уже пытался спрятать ее. Помнишь?

— Ну в умственных способностях Тиона я сомневаюсь, — проворчала сойка, и выражение ее лица говорило, что она-то поумнее всяких великих волшебников. — Такие вещи следует прятать не в земле, на которой потом появятся новые города, а на дне.

— Полагаю, их бесполезно прятать, — возразила ей Шерон. — Они, как бы это сказать, всплывают. Ты покинула Летос слишком рано, а я прожила на берегу моря всю жизнь. Во время шторма оно выбрасывает на берег и более тяжелые и странные предметы, чем маленькая статуэтка. Возможно, это случится не сразу, а через сто лет или тысячу, но случится. Уверена. В конце концов, эту вещь создали шаутты.

— Тем больше поводов от нее избавиться раз и навсегда. К тому же тысяча лет — отличная цифра, как по мне. Нас уже не станет, пусть другие ломают голову, что делать.

— Мильвио так не поступил. Хотя ты говорила с ним, убеждала. Помнишь?

Лавиани скривилась.

— Фламинго еще более упертый, чем ты. Что взять с южанина? Теперь он далеко, а Бланка — вот она. Руку протяни. И меня подобное соседство очень беспокоит.

— Почему ты не доверяешь ей?

К своему удивлению, сойка задумалась, прежде чем ответить, хотя сначала хотела просто отмахнуться «потому что нет», без всяких лишних объяснений. Лавиани вообще не очень любила объяснять, а сегодня она уже наговорила на неделю вперед: